Скрип дверей в подъезде… Кто-то вошел в подъезд… Идет по коридору… Сердце подскакивает: ну! Отчего я так вся напрягаюсь? Еще секунда и раздастся стук в дверь. Стук в дверь – и я спасена! Но скрип утихает, шаги умолкают, и снова все тихо. Я с горечью усмехаясь, говорю себе: кто же может ко мне постучать? Ведь знакомых у меня никого! Кроме Лени. Но Леня уже не придет.
Мне все время кажется, что сейчас кто-то постучится в дверь. Я жду стука в дверь, как спасения, как чуда. Я понимаю, что прийти никто не может, нет ни одного знакомого. А тем не менее, не могу перестать напряженно прислушиваться к каждому звуку и шороху за дверью.
Кто-то придет… Кто же? Ведь никто прийти не может…
* * *
Когда я выхожу на улицу, положение мое сразу начинает казаться мне не таким уж безнадежным. Как будто я вырвалась из газовой камеры, где задыхалась. На улице сразу как-то легче дышится… И появляется надежда. Присутствие людей вокруг мгновенно вселяет в меня силу.
Я вижу, как будто со стороны, себя, идущую по улице, катящую коляску. Если бы кто-нибудь из знакомых увидел меня – не поверил бы, что это я. Вещи на мне помятые, волосы кое-как заколоты, синие круги под глазами. Я смутно сознаю, что похожа на человека, который сбежал из больницы или из дурдома, но едва могу толкать свое сонное тело, хоть в таком виде. Нечто большее, как привести себя в порядок, мне уже не по силам. Я еле-еле встала. Кое-как одела ребенка. Я встала, потому что лежать в темной квартире более совершенно невмоготу.
Вот я свернула на оживленную Авеню Ю. Автобусная остановка. Сигаретный киоск. Вот перекресток, светофоры и тысячи, тысячи несущихся со свистом машин. Пиццерия (ее держат итальянцы). Магазин модной одежды. (Хозяева – израильтяне.) Продуктовый магазин, им занимаются китайцы. Прачечная (опять китайцы). Аптека (не знаю, кто хозяева). Ресторанчик-забегаловка (здесь правят греки)…
Я внимательно смотрю на каждое заведение, мимо которого прохожу не просто из праздного любопытства. Я ищу то, что я потеряла… Я ищу саму себя, а точнее – применение себе в этом новом мире, в который я попала, как краешек одежды под крутящееся колесо…
Вспоминаются мне многочисленные ссоры, доходившие до скандалов, через которые прошел отец, прежде чем нас вывезти из страны. Папина родная сестра, тетя Валя, осталась в Союзе. Ее муж, дядя Артур, занимает там серьезную должность в Кабардино-Балкарском ГАИ. Он партийный. Когда дядя Артур узнал, что мы уезжаем за бугор, он пришел к папе и, глядя в лицо ему, как предателю, сказал: «Как ты мог!»