Выпустив руку Хулиана, Скарлетт прикоснулась к кругляшку с изображением символа Караваля. Как и в прошлый раз, чаша бассейна превратилась в винтовую лестницу.
– Идем же! Солнце вот-вот взойдет.
Скарлетт ясно представила себе, как светящийся диск, прорезая темноту, провозглашает начало нового дня. До недавних пор она надеялась встретить эту зарю уже в море, но сейчас, несмотря на все произошедшее, была рада, что осталась. Теперь она надеялась победить в игре и покинуть магический остров, увезя с собой не только сестру.
Снова взяв Хулиана за руку, Скарлетт сделала первый шаг вниз.
– Почему всякий раз, когда я появляюсь, вы так торопитесь исчезнуть? – произнес губернатор Дранья.
Он стоял в другом конце сада. Граф, с чьих мокрых волос стекала вода, по-прежнему его сопровождал, однако уже не казался увлеченным погоней. Не выпуская руки Хулиана, Скарлетт побежала вниз по ступеням. Оглянуться она не смела, но слышала, как стучат ботинки преследователей, чувствовала, как дрожит земля и как колотится ее собственное сердце.
– Хулиан, беги вперед меня и найди рычаг, чтобы закрыть туннель, прежде чем…
Но ее отец и жених были уже на лестнице. В золотом свете, словно щупальца, протянулись их тени. Однако Скарлетт и Хулиан успели спуститься раньше и стояли перед развилкой трех коридоров: золотого, черного как смоль и серебристо-голубого. Высвободив руку из надежной руки своего спутника, Скарлетт толкнула его в темноту:
– Спрячься. Мы должны разделиться.
– Нет! – Он снова потянулся к ней.
Она отскочила:
– Ты не понимаешь. После того, что было, отец тебя убьет.
– А он нас не поймает, – ответил Хулиан и увлек Скарлетт в левый коридор, залитый золотым светом.
Мерцание золота всегда нравилось ей. В нем она видела нечто волшебное, вселяющее надежду. Вот и сейчас девушка на миг позволила себе понадеяться, что сможет убежать от отца и стать хозяйкой собственной судьбы.
Ей это почти удалось: губернатор Дранья отстал, однако граф оказался слишком стремителен. Его рука, обтянутая перчаткой, схватила локоть Скарлетт, а через несколько мгновений она почувствовала, будто кожа головы загорелась. Волосы были зажаты в отцовском кулаке. Она закричала.
– Отпустите ее! – потребовал Хулиан.
– Ни с места, не то хуже будет! – ответил губернатор и, не выпуская волос дочери, схватил ее за горло.
Скарлетт подавила новый крик боли. По щеке скатилась слеза. Голова ее была запрокинута, и видеть отца она не могла, однако явственно представляла себе его тошнотворную гримасу. Ничего хорошего ожидать не приходилось.
– Хулиан, – произнесла Скарлетт умоляюще, – беги!