Россия и Германия. Друзья или враги? (Гаспарян) - страница 45
Современники называли его «Бог войны» и «Самодержец пустыни». Среднего роста блондин, с длинными, опущенными по углам рта рыжеватыми усами, худой и изможденный с виду, но железного здоровья и энергии, Унгерн, казалось, жил войной. Не случайно монгольские ламы провозгласили его воплощением Махагалы – хранителя веры, устрашающего и беспощадного. Это гневное шестирукое божество изображается в диадеме из пяти черепов, с ожерельем из отрубленных голов, с палицей из человеческих костей в одной руке и с чашей из черепа в другой. Побеждая врагов, Махагала ел их мясо и пил их кровь.
Генерал-лейтенант Р. Ф. Унгерн-Штернберг
Никто из лидеров белых армий не удостаивался таких жутких сравнений. Неудивительно, что даже члены русской эмиграции воспринимали барона далеко не однозначно. Его командир по Великой войне генерал Врангель так отозвался об Унгерне в своих мемуарах: «Это не офицер в общепринятом значении слова, ибо он не только совершенно не знает самых элементарных уставов, но сплошь и рядом грешит против воинского воспитания». Однако боевые заслуги Романа Федоровича никем сомнению не подвергались. Особенно ярко они проявились во время Гражданской войны.
Не в силах наблюдать крушение исторической России, в ноябре 1917 года 31-летний Унгерн отправился к своему однополчанину по Великой войне Григорию Семенову, который формировал в Забайкалье добровольческую часть для борьбы с большевиками. Барон стал военным советником монгольского князя Фушенги, командовавшего отрядом в 800 всадников самого дикого и боевого племени – харачинов. Взяться руководить отпетыми головорезами мог только такой человек, как Унгерн. Однако его высоко ценили японские офицеры, которые всегда отличались особым воинским кодексом чести.
Тем более и на внутреннем фронте борьбы с контрреволюцией дела обстояли пока не столь блестяще. Отдельно и, надо сказать, весьма активно досаждали этнические немцы в Белом движении.
Они быстро уловили неподдельный интерес Унгерна к Востоку, знание буддизма, полное отсутствие симпатий к Западу. Барон заявлял, что только Япония способна противостоять как американскому и европейскому империализму, так и большевизму. Русский офицер, монархист до мозга костей, ободренный поддержкой союзников, удивлял тогда всех своей сокровенной мечтой – возродить державу Чингисхана. Барон убеждал всех: «Это государство должно состоять из отдельных автономных племенных единиц. В союз должны войти китайцы, монголы, тибетцы, афганцы, племена Туркестана, татары…»
После взятия Семеновым Читы в 1918 году Унгерн приступил к формированию знаменитой Азиатской конной дивизии. Ее основу составляли бурятские и монгольские всадники. На штабные должности и в артиллерию назначали в основном русских офицеров. Барон оставался верен себе и ничьей власти не признавал, включая ближайшее окружение Семенова. Да и атаман, хорошо зная характер своего сослуживца, по пустякам того не тревожил. Монголы и буряты боготворили Унгерна, считали его потомком Чингисхана.