— Хорошо, папочка! А лучше всего, — что ты со мной и что я никогда больше не уеду от тебя. Так надоело в институте.
Начальник посмотрел пристально на хорошенькое личико дочери и пыхнул папиросой.
— Ну, все вы так говорите, вертихвостки. А смотришь — выскочила замуж и уехала за тридевять земель. И старик-отец ни при чем остался.
— Я не выйду! Терпеть не могу женихов и невест. Они всегда глупые. Буду жить здесь, пока ты не уйдешь в отставку. А потом мы купим хутор и будем хозяйством заниматься.
Начальник хорошо понимал, что на такие обещания нельзя полагаться, но, так как дочь только повторяла его собственную давнишнюю мечту, он ничего не ответил. Ласково погладил девушку по плечам и спине, как гладят любимых кошек. И так как очень о многом надо было переговорить, то оба молчали еще долго, не зная, с чего начать.
Потом вспоминали разные милые мелочи из давно минувшего времени, когда еще жива была мать. Начальник вытащил из кармана платок и, сморкаясь, украдкой смахнул слезу. Покойницу он очень любил, все десять лет оставался верен ее памяти и до сих пор не мог говорить о ней равнодушно.
— Прежде мне все представлялось таким большим, большим! — говорила Леночка. — И наш тюремный двор казался огромным, как площадь, а на самом деле он совсем узенький. И я помню еще, как ты раз на Пасхе взял меня с собой в тюрьму. Арестанты были все такие чистенькие, в новеньких полотняных куртках, и я их нисколько не боялась. А один, очень страшный, в кандалах и с продавленным носом, подарил мне раскрашенную фигурку из хлебного мякиша.
— Арестанты очень любили, когда ты приходила, деточка. Я знал, что они тебя не обидят. Я своих молодцов хорошо знаю. На воле похуже народ попадается.
— Я эту фигурку увезла в институт, а там ее выпросила у меня одна пепиньерка. Я не хотела отдавать, но она пригрозила, что будет придираться. У нас тогда пепиньерки и первушки были ужасно какие нехорошие. Совсем не такие, как мы.
Тузик вертелся на балконе, упорно ловил свой коротко подрезанный хвост и, досадуя на неудачу, лаял.
— Скучно мне было без тебя, Леночка! Вот еще собачонки развлекали. А то каждый день все одно и то же, от поверки до поверки. Не лучше арестанта. Потом за последние годы еще разные неприятности пошли. Совсем было развинтились нервы, пока не привык…
Он круто остановился и почесал переносицу, с опаской посматривая на девушку. Она сидела перед ним, такая живая и радостная, с разметавшимися кудерьками темных волос, и в маленьких ушах просвечивала молодая розовая кровь.
«Экая она… не здешняя!» — подумал начальник и нахмурился. Ему было досадно, что остается еще целых пять лет служить до полной пенсии, и до истечения этого срока нет никакой возможности увести радостную девушку от серой грязной стены куда-нибудь далеко, где только солнце, цветы и зелень.