Бумага хорошая, модная, но слишком шероховатая: перо ходит по ней с трудом и чернила брызгают. Посредине страницы села большая клякса, похожая на голову чертенка с рожками. Слова выписываются так медленно, а рассказать нужно ужасно много.
Самое главное: она, кажется, уже влюблена. И произошло это до странности неожиданно, почти как в романах.
Конечно, ничто еще не определилось, но уже чувствуется. Он такой славный, и усы у него пушисты. Осенью будет сдавать государственный и, наверное, останется при университете. Это уже решено.
Если… если все случится так, как должно быть, то она сделается женой профессора, будет всегда жить в столице, у нее будут приемы для писателей и художников, а пушистые усы — его усы — она сама будет легонечко подвивать каждое утро. Но как рассказать обо всем этом?
Леночка грызет перо и морщит лоб, словно сама тоже готовится в профессора. У чернильного чертенка такая хитрая физиономия. Если ему подправить рожки и немного удлинить нос — вот так! — то выйдет Мефистофель.
Рассказ о любви и чертенок. Это не годится. Лучше подождать до завтра. Тогда она напишет письмо длинное, листах на трех, а сейчас не стоит.
Изорвала на мелкие клочки наполовину исписанный листок. Долго искала, куда девать обрывки, и, наконец, просто бросила их под стол. Потом поднялась, по привычке оправила складки на юбке, облизала кончик пальца, немножко запачканный чернилами.
В квартире тихо. Папа в халате и туфлях лежит у себя в спальне и читает какую-то растрепанную книжонку. Жалуется, что у него болит голова, — потому и не приехал сегодня за дочерью к тетке сам, как обещал, а только послал лошадь. Папа очень милый, но с ним, правда, немножко скучно, так же, как было бы скучно и с одной тетушкой.
Тетушка странная. Сама такая уродливая и сухая, словно мумия, носит отвратительное серое платье и гладко зализывает на висках жидкие волосы, а между тем любит молодежь, и в доме у нее всегда дым коромыслом. Все шумят, спорят, смеются, а тетушка сидит, чинная и молчаливая, и вяжет шаль из козьего пуху.
Леночка открывает свой гардеробный шкаф с зеркалом и долго выбирает, что надеть, хотя ее туалеты пока еще очень немногочисленны. Не хочется снимать парадного платья, но его нужно поберечь. Папа обещал сшить другое только поздней осенью, когда начнется сезон.
Выбрала сиреневую с белым английскую блузку и простую черную юбку. Переодеваясь, внимательно смотрела в зеркало и соображала, красивы ли будут шея и плечи, если сделать большое декольте.
Кажется, будет хорошо. Только вот на правом плече есть некрасивая родимка. Надо спросить папу, можно ли ее вывести каким-нибудь средством. У него есть толстая тетрадка с разными рецептами. А иначе, если эту родимку увидит тот, с усами — он, наверное, будет смеяться. Он вообще насмешник. Кроме того, он — естественник и, наверное, не верит в Бога. Хорошо еще, что у него такой чистенький китель и волосы аккуратно причесаны. Наверное, он не занимается революцией.