— Тонечка, ты не представляешь, как мы волновались, ужасно волновались, но я всё равно не верила, что с вами могло что-то случиться.
И от умиления принялась расцеловывать меня.
— Это хорошо, — засмеялась я, потому что она очень щекотно это делала. — Согласно твоей логике, раз ты за меня волновалась, то значит любишь.
— Конечно, люблю, — она обхватила меня за шею и крепко прижалась щекой к моей. Глубоко вздохнула. — Вот бы ещё Марков нашелся.
— Нам тут Герасимов наотрез отказывается рассказывать, чем вы там три дня без еды и света в подвале занимались, — пожаловался Петров. — Может, ты расскажешь? Мы же, ей богу, перепугались до жути все.
— А ничем не занимались, — при воспоминании о подвале по спине пробежал неприятный холодок. — Шизели и подыхали понемногу. Это неинтересно. Кино бы снять не получилось. Бытовуха и скукота. Никаких тебе приключений. Ни призраков, ни снеговиков. Но зато натуральных эмоций, хоть отбавляй.
— Ты знаешь, да? — Петров стыдливо поморщился.
— Да, — сказал Герасимов. — Знаем, какие вы с Сёминой гнусные личности.
— Ну, ладно, честно, извините меня, но я ничего плохого не хотел — это же фактически игра была, — засуетился Петров, теребя фенечку.
— Люди, как объект искусства, значит? — недобро поинтересовалась я.
— За такое морду бьют, — высказался Герасимов. — Ты вот, реально понимаешь, что если бы мы тебя там застукали, то я бы тебя там собственными руками закопал?
— Конечно, поэтому не меньше вашего боялся. Боялся, что застукаете. Но искусство требует жертв.
— Таких, как Амелин, которого спустили с лестницы и в подвале из-за тебя заперли? И который, как честный дурак, считал тебя другом и поэтому не сдал. А когда его закрывали там, у тебя даже смелости не хватило сознаться, — я начала заводиться.
Петров виновато потупился.
— Но я же его выпустил.
— А то, что мансарда загорелась — это тоже игра? Где вообще граница у твоих игр?
— Точно, — поддакнул Герасимов. — Там весь дом легко сгореть мог. И мы вместе с ним.
— Знаю, с мансардой у меня действительно косяк вышел. Я лишь подбросил эту газетную шашку на пол, должна была просто дымить, но так получилось, что она покатилась и попала на книги, — принялся спешно оправдываться Петров. — А когда я понял, что там огонь занялся, и за водой помчался, то вы уже все понабежали. Но после того случая решил, что больше не буду ничего такого делать. Вообще. Клянусь. Настя может подтвердить. Я ей говорил.
Наши взгляды перекинулись на Настю.
— Ребят, пожалуйста, — едва проговорила она. — Это честно всё несерьёзно, Петров хотел триллер снять. Там такое фактурное место, обстановка и сплошной натурализм, понимаете? Он сказал, что ни один актер не сыграет ужас и панику так хорошо, как это делала ты, Тоня, по-настоящему.