Он делает глоток.
– В таком случае все мы ошибались. Хочу сказать, к лучшему.
– А ты на кого? – спрашивает она.
– Архитектор.
– Кто бы сомневался.
– Ян – реальный пацан, в Яне можно не сомневаться, – смеется он.
– А какой ты в этом видишь смысл?
– Мы так слишком далеко зайдем. Я же у тебя не спрашиваю, для чего ты выбрала психологию.
– Вообще-то пока я леплю пряники. Но могу тебе сказать почему.
– Ладно, – он ненадолго задумывается. – Так вот. Все, что нас окружает – это некие пространства. Верно?
– Согласна.
– И есть разница в том, как они организованы, в том смысле, что их форма оказывает на людей определенное воздействие. Так?
– Могу представить.
– Ну, вот что я имею в виду, в качестве примера: представь, кем бы ты была, если бы выросла в замке. Я вовсе не хочу этим сказать, что сейчас, с учетом тех условий, в которых ты выросла реально, ты какая-то плохая или еще что. Просто к тому, что пространство оказывает воздействие на развитие личности. Какие-то способствуют, какие-то скорее препятствуют успеху.
– Это не ты придумал…
– Поэтому я и собираюсь стать архитектором.
– Но это же не твоя идея!
– Моя.
– Хорошо, если ты так считаешь, тебе же лучше.
На контейнерах тем временем отплясывает уже столько народа, что время от времени кто-нибудь скатывается вниз в толпу, а на их место взбираются новые танцоры. После некоторого молчания, во время которого Ян был погружен в напряженное размышление, он решительно заводит ладонь за спину, хватает за руку Ким, произносит: «Идем!» – и начинает прокладывать путь. Девушка следует за ним, не отставая ни на шаг. Возле подъезда Тиля кучкуются несколько человек. Дверь заперта, по ней стучат и барабанят, эпизодически нестройный хор скандирует: «Энн! Энн! Энн!» Они проходят мимо практически совсем уже выцветшего тильтега и оказываются под большими окнами булочной. Витрина пуста, лишь корзины простаивают в ожидании того, когда же их снова наполнят. Кажется, словно от булочной остался лишь скелет, а все мясо отпало от кости. В тусклом свете, идущем из задней комнаты, виден силуэт фрау Треттер, стоящей прямо у окна. Глаза ее широко распахнуты, рыхлое тело застыло в оцепенении.
Держа за руку Ким, Ян встает так, чтобы оказаться в поле ее зрения. Некоторое время она не шевелится, потом прищуривается. Парень машет ей. Поначалу на ее лице читается удивление, она отступает на полшага назад, словно ей явился кто-то давным-давно как без вести пропавший. Ян делает рукой жест, словно что-то нервно вращает; фрау Треттер хлопает себя по широким карманам белого фартука, выуживает ключ, указывает на других людей, как бы прося никого лишнего не впускать, и чуть приоткрывает дверь. Звенит подвеска, обычно возвещающая о приходе нового покупателя; Ким и Ян поочередно проскальзывают внутрь. Пахнет сахарной пудрой, круассанами и детством. Булочница поспешно захлопывает дверь и дважды проворачивает ключ в замке.