– В нашем пиратском братстве любопытство не поощряется. Кто каждый из нас на самом деле – этого лучше не знать. Ну а чего мы на деле стоим – так это познается в первом же абордажном бою.
Возразить Рольфу было нечего: Констанций прав. Всякая попытка покопаться в прошлом своего собрата считалась в их братстве презренной.
…Разыскать Леопольда Грея было не так уж трудно, вернулась Констанция к своим воспоминаниям. Основательно обнищавший, он все еще служил в конторе своего родственника-нормандца, владевшего несколькими судами, портовыми складами и шерстяной мануфактурой, что, однако, не мешало ему эксплуатировать подданного французского короля со всей возможной бездушностью, обеспечивая тому лишь самое скудное содержание. Оправданием ему могло служить только то, что и его собственные дела тоже шли крайне плохо.
Как бы там ни было, а появлению служанки виконт обрадовался несказанно. Еще больше он обрадовался и удивился, узнав, что в нательном поясе, который Кэрол смастерила вместе с его матерью, она привезла целое состояние в драгоценных камнях и золоте. Немало золотых хранилось и в истрепанном матросском сундучке Кэрол. Кроме того, небольшой ларец с драгоценностями она закопала в землю неподалеку от Ливерпуля, не решаясь подниматься с ним на корабль, команда которого показалась ей слишком уж ненадежной и какой-то полупиратской.
Распорядился виконт этим состоянием довольно разумно. Он не стал вкладывать его в предприятия разоряющегося двоюродного брата, а выждав, скупил кое-что буквально за бесценок; остальное он получил от умирающего родственника по завещанию, поскольку единственная наследница, престарелая вдова, и тоже уже парализованная, предпочитала общаться со священником, а не с кредиторами.
Вот только отношения с Кэрол складывались у него совершенно не так, как это грезилось молодой отважной служанке. В тайну этого путешествия жену Леопольда они с его матерью не посвящали. Да и жена, полумонашествующая религиозная фанатичка, особого интереса к судьбе ударившегося в бега мужа, казалось бы, не проявляла. Тем не менее, ссылаясь на брак с ней, виконт продолжал держать Кэрол в роли служанки. Хотя и довольно приближенной.
К тому времени, когда ей пришла пора рожать, виконт де Грей уже был владельцем того самого особняка посреди плато (а также фермы неподалеку от него), который местные жители почему-то называли Черной Обителью. Де Грей решил, что лучшего места для Кэрол и своего внебрачного сына ему не сыскать. Черная Обитель и впрямь превратилась для нее в монастырь. Впрочем, и это влюбленная служанка, твердо верившая в свою счастливую звезду, пережила прямо-таки стоически.