Сказать-то он сказал и мало кто обратил внимание на это, но строго под столом дёрнул его за рукав после этих слов Берздин и, губы прижав к его уху, будто собираясь укусить, грубо внушил:
— Ты с философствованием своим особо не вылазь! Нечего красоваться. Сиди, помалкивай, пока тебе слово не дадут. В зале репортёры и журналисты ушлые, есть юристы и, кроме того, иностранные. Враз раскритикуют твою глупость.
— А что я не то сказал?
— В таких преступлениях — статья 58-я — умысел должен быть доказан на подрыв экономики государства. Прямой умысел должен быть у подсудимых, понятно? А его пока тю-тю. И следователи хреновые, не добыть, не доказать не смогли. Выкручиваться нам придётся, ясно?
— Нет, — откровенно признался тот.
— Ладно. В перерыве мне с Азеевым разговаривать на эту тему придётся. Хочешь послушать, валяй со мной.
Досадную оплошность эту и скрытые переговоры заметил Херувимчик, обходящийся без театрального бинокля и не спускавший глаз с Азеева и прокуроров. «В чём же их целеустремлённость?» — тоже поднял он брови и даже наморщил лоб, напрягая мысли, но его Эллочка в первое своё явление в театр тепло оделась, опасаясь простуды на пароходе, и теперь, задыхаясь от духоты, не давала ему покоя, снимая с себя вещь за вещью и нагружая ими супруга. Забыв про всё, бедный Херувимчик взмолился, однако в ответ та закапризничала:
— Выведи меня отсюда, иначе хватит удар, как ту дамочку.
— Потерпи, — пробовал успокоить её инженер. — Будет перерыв, что-нибудь придумаем. Не позориться же перед народом.
— Ничего ты не придумаешь, — злилась та. — Вентиляции никакой! Не суд, а морока какая-то!
— Тихо, тихо! — перепугался Херувимчик, оглядываясь, не услышал ли кто. — До перерыва недолго.
— Знала б, не сманил бы сюда, — у Эллочки уже блестели натуральные слёзки на ресницах. — Посмотреть не на кого… наряды на дамочках вульгарные… жена председателя исполкома одета, как деревенщина. Модных журналов в руках никогда не держала.
— Эллочка! Ну успокойся, — пытался остановить её упрёки инженер. — На нас уже оборачиваются.
— Это от скуки, — парировала та. — Ничего интересного, кроме допроса мадам Алексеевой по поводу безнравственных кабаков для свиданий начальства с гулящими девками из притонов Мерзикиной и Александровой для партийцев средней руки, они, как и я, ничего не услышали. Сказать по правде, мне известны подробности и похлеще. Тебе нравится, дорогой? Вези меня отсюда сейчас же, иначе я удалюсь одна!
Назревал скандальный демарш. Семейный опыт Херувимчика показывал, что Эллочка так и поступит через минуту-другую, но на его счастье председатель объявил перерыв, и инженер поспешил за строптивой женой на выход.