Если перетяги, то и под Святопромысловском болтается у сельсовета кумач про… (неважно уж кого) и его новый роман. Если информационный повод, то сочинительница из каждой передачи будет показывать мне своё лицо и лыбиться притворно. Я, мои хорошие, случайно так шла тут, шла и зашла к вам, просто поговорить в передачу… в передачу… а, в «Ваш сад» я зашла со взглядом своим писательски-сценаристским, сейчас поделюсь, а то, что взгляд мой как у битой сапогами козы, злоупотребляющей паслёном у забора сельпо, это ведь неважно! А, друзья?!
Потом авторов возят по магазинам, как я понимаю. И авторы встречаются там с читателями. Полагаю, что встречи эти хоть и страшно желанны читателями, но утомительны и даже рискованны.
Одно время пробовали что-то там разыгрывать в текстах. Акунин, кажется, мудрил с перстнями. Уж и не знаю, кто сейчас носит сей перстень. По редакциям не хожу, врать не буду, не видел.
Короче, очень всё затратно. И большой процент, говорят, так и не распродаётся из тиражей. И вроде как успешный автор, а нет продаж. И смотрят на него как-то не так уже, на автора-то. А он здоровый мужик. Ему совестно.
Я вот решил такой метод предложить для продвижения романа какого.
Метод взят из реальной жизни и описан на с. 181–182 книги, носящей милое мне название «Тихие убийцы. Всемирная история ядов и отравителей». – М.: Колибри, 2008. Автор носит характерную фамилию Макиннис. Купите, не пожалеете. Только домой принесёте, покажете случайно домочадцам, отношение к вам изменится в лучшую сторону. Жена даже чулки вечером наденет и начнёт, напевая, прогуливаться у двери спальни, неумело подмигивая и называя вас «ма-а-атросик».
Так вот. Был такой основоположник прерафаэлизма Данте Габриэль Россетти. У Данте была любовь. Любовь эту звали Элизабет Сиддал. Модель, муза, жена. Понятно, что лондонская богема середины XIX века. Понятно, что наркоманка. Плюс мышьяк. Чтобы было веселее дремать – эфир. После эфира – опиум. Позирование. Романтические вечера. Короче говоря, всё как у нормальных людей.
А Россетти не только писал очаровательные картины, он ещё и стихи писал. Но со стихами выходило не очень ловко в плане распродажи. Что-то они не очень распродавались. Жена (по имени Элизабет Сиддал, напомню) померла. Отравилась лауданумом в 1862 году, через год аккурат после отмены у нас крепостного права.
Вдовец, сотрясаемый рыданиями, кладёт в гроб тетрадь со своими стихами. Жену зарывают. Вдовец Россетти пишет портрет умершей. Как полагается у наркоманов: птицы, цветы (маки), распущенные волосы, горе. И всё по накатанной идёт, как и положено. Пузырьки с опиумом забрасываются за ограду, мастерская не пустует.