– Вот вы, мадам, – невозмутимо продолжал Жак, – говорите, что, сжимая вашу руку, я причиняю вам боль?
– Да.
– Но при этом забываете, что вовсе не желаете моему другу и начальнику Латуру добра, и если я вас отпущу, то вы вырветесь…
– Я…
– И вонзите ему между ребер нож.
Молодая женщина оставила его слова без ответа.
– Мы должны быть справедливы! – сказал Жак.
– Хватит! Отпустите меня! – повелительно крикнула Кадишон, ведь, как мы уже догадались, это была именно она.
– Сначала отдайте мне нож.
– Нет!
– Хорошо. Но тогда я вас не отпущу.
– Я вас убью!
– В самом деле? – с улыбкой спросил Жак.
– Берегитесь!
– Это вам надо беречься, если вы, конечно, хотите спасти своего возлюбленного.
– Что вы хотите этим сказать?
– Жандармы, которых мы ждем вот уже два часа, в конце концов явятся сюда, и тогда…
– Жандармы!
– Вы, милочка, должны понимать, что эти стражи закона, в отличие от меня, не станут с вами церемониться.
– В таком случае позвольте нам бежать.
– С удовольствием, но сначала отдайте мне нож.
– Держите.
Жак взял у нее оружие и забросил в глубокую болотную яму.
– Вот и хорошо. Теперь вам понадобятся все силы, чтобы помочь вашему приятелю идти.
– Нет-нет, – отозвался Жан-Мари, – мои раны пустяковые.
– Правда? – спросила молодая женщина.
– Правда. Просто болит, вот и все.
Тем временем Латур корчился от боли. Мелкие частички нюхательного табака, перекатывавшиеся под веками, причиняли ему невыносимые страдания.
– Бегите! Спасайтесь! – сказал Жак.
– Сначала я должна кое-что сказать этому мерзавцу, которого вы, кажется, назвали Латуром…
– Совершенно верно, Латуром. Премилое имя.
– Сначала я должна высказать ему все, что накопилось в душе.
– Желаете произнести речь? Валяйте! – сказал Жак.
– Тогда слушайте.
– Я слов не боюсь. А вот ты, Латур, приготовься, эта мадемуазель, а может, и мадам, толкнет перед тобой небольшую речь.
– Ну хорошо! Ты мне за все заплатишь. За все. Скопом.
– Мы сведем с тобой счеты, но потом. А пока – слушай!
С этими словами он взял своего товарища и начальника за руку и развернул лицом к Кадишон.
– Латур! – воскликнула она. – Ты негодяй и трус. Я объявляю тебе войну. Ты шпик. Можно быть полицейским агентом, но при этом в душе оставаться добрым человеком. Ты же только что продемонстрировал всю свою свирепую жестокость.
– Эге! – сказал Жак. – Да это не речь, а целая проповедь.
– Кто заставлял тебя преследовать человека, к которому ты лично не питаешь никакой ненависти? Военные действительно приговорили его к смертной казни, но в глазах всех остальных он невиновен! Как бы там ни было, он совершил лишь незначительный проступок. Но Жана-Мари спасают. Этому радуется весь Бордо, даже солдаты. И только ты переодеваешься, хитростью выведываешь у подвыпивших скотобойцев их секрет…