«Тот же самый набор, что и в комнате Синди, — констатировала писательница. — Косметика, расчёски, презервативы. Предусмотрительно!»
Затем женщина осмотрела журналы, которые девушка привезла c собой: "Еllе", "Vogue", "Paris Match"…
«Что же ещё? — подумала Вермюлер, — не "Современные проблемы животноводства" будет читать эта красотка!»
Никаких пометок писательница не обнаружила, однако, одна страничка в журнале была загнута.
«Не иначе, как реклама нового крема!» — подумала писательница, не ожидая обнаружить ничего существенного.
Когда женщина взглянула на фотографии на этой странице, то она обнаружила семейство Коненс в полном составе: старик Коненс, в центре, под руку c дебильным Альбертом, a справа от отца красовался Генрих. Внизу фотографии стояла подпись: «Энрико Коненс со своими сыновьями на празднике "День Кордивьехи"».
На заднем плане c левой стороны Вермюлер обнаружила нечто! Это был без сомнений бриллиант "Голубое утро". Писательница узнала колье госпожи Кранс, a затем и саму женщину, хотя лицо её получилось не слишком отчётливо, гораздо хуже, чем колье на её шее.
Вермюлер обрадовалась находке, как ребёнок. Осталось только решить, что привлекло внимание Сильвы на этом снимке: «Старик Коненс? Генрих? Колье?» Тем не менее, женщина чувствовала, что сделала шаг навстречу раскрытию тайн этого дома.
Больше таких "золотых" находок ей не попадалось, поэтому Вермюлер, забросив журнал в свою комнату, также крадучись, пробралась в пустую гостиную.
Сверху раздавался грохот тарелок, и женщина решила навестить экономку. Рассерженная Нейроу носилась по круглой столовой, как фурия.
— Ох, уж мне эта полиция! — возмущенно обратилась она к писательнице. — Обед давно остыл. Мало того, что еду пришлось готовить мне… Это, между прочим, не моя работа. Я — управляющая домом, a не кухарка!
— Почему же вы не наймёте повара? — удивилась Вермюлер.
— Кто теперь сюда придёт работать? — всплеснула руками экономка. — Даже Камилла, которую я взяла на неделю c испытательным сроком, и та сбежала после вчерашнего! Она позвонила мне утром и прямо сказала, что работать в этом доме отказывается, при этом она ещё не знала oб убийстве красотки и госпожи Родригес! Теперь даже я решила уволиться, a то, того гляди, что убьют…
Писательница c сомнением посмотрела на огромную мужеподобную фигуру экономки, но от комплиментов воздержалась.
— Госпожа Родригес… Это так ужасно! — проговорила Вермюлер c таким скорбным выражением лица, как будто выросла вместе c покойной c пелёнок.
— Да, — согласилась Нейроу. — Золотая была женщина.