– Боюсь, ты прав, – серьезно отозвалась она. – В нем ощущается некая моральная неустойчивость, которая еще доставит тебе немало хлопот.
Он уставился на нее с таким видом, словно не верил своим ушам, но прежде чем успел что-либо ответить, Дассет ввел в комнату лорда Бромфорда. Чарльз сразу же пошел ему навстречу, пожал гостю руку с необычайной теплотой и сказал:
– Боюсь, вам не повезло: моя кузина отправилась на прогулку.
– Мне уже сообщили об этом, едва я вошел. Как поживаете, сударыня?.. Но я решил, что должен подняться наверх и поздравить вас со счастливым выздоровлением сестры, – ответил его светлость. – У меня была возможность побеседовать с нашим славным Бейли – прекрасный человек! – и он клятвенно уверил меня в том, что никакой опасности заражения больше нет.
Судя по тому, как искривились губы мистера Ривенхолла, он уже готов был отпустить язвительную реплику, и мисс Рекстон сочла нужным вмешаться.
– Вы тоже испытывали недомогание, дорогой лорд Бромфорд? Какая жалость! Надеюсь, ваша болезнь не была серьезной?
– Бейли не счел ее таковой. Он полагает, что нынешний сезон выдался исключительно нездоровым: погода стоит крайне неблагоприятная и, знаете ли, способна вызвать осложнения заболеваний горла, к которым я, увы, предрасположен. Нетрудно догадаться, что моя матушка пребывает в некотором беспокойстве, поскольку здоровье у меня хрупкое – было бы глупо отрицать очевидное! Оттого почти неделю я сидел взаперти в своей комнате.
Мистер Ривенхолл, привалившись плечом к каминной полке, сунул руки в карманы бриджей, и на лице у него появилось выражение человека, желающего позабавиться. Лорд Бромфорд не распознал опасных признаков, зато мисс Рекстон прекрасно все поняла, и ее охватили дурные предчувствия. Она вновь поспешно заговорила:
– Да, ангина в наши дни чрезвычайно распространена. Неудивительно, что леди Бромфорд так встревожилась. Я не сомневаюсь, что вам был обеспечен прекрасный уход!
– Да, – согласился он. – Хотя природа моего недомогания была не совсем такой… Короче говоря, даже моя матушка была тронута той заботой, которую мисс Стэнтон-Лейси выказала своей маленькой кузине! – Он поклонился мистеру Ривенхоллу, который любезно склонил голову в знак того, что принимает его учтивость, но благостную картину испортила мрачная усмешка, скользнувшая по его губам. – В этой связи мне на память пришли строки из «Мармиона»[96].
Мисс Рекстон, уже достаточно наслушавшаяся о подвигах Софи в комнате заболевшей девочки, была благодарна мистеру Ривенхоллу, который перебил его светлость: