Маргарита закрыла дверь.
— Простите, но чаем вас поить не буду, — и не понятно, всерьёз она это сказала, или пошутила. Хотя какие тут шутки. — Даже воды в доме нет. Мы здесь сейчас не живём, я изредка захожу, чтобы взять чего-нибудь на обмен. Книги раньше ценились, а сейчас за них хлеба не дадут. Осталось кое-что из инструментов и одежды, всё остальное уже проели.
Они прошли на кухню, подняли опрокинутые стулья и поставили к стене перевёрнутый стол. Расставили пустые чашки и чайник, чудом уцелевшие после погрома, и сели будто почаёвничать. Вид у Маргариты стал грустный и мечтательный.
— Мы, бывало, вот так сидели, чай пили, — сказала она, обхватив чашку обеими руками, одетыми в тёплые варежки.
Сергей промолчал, лишь подвинул поближе свою чашку. Маргарита продолжила:
— Саша больной всегда был, почти не двигался. Другие мужики детей своих и на плечах носят, и бегают с ними, а Саша не мог. Светка это понимала.
«Светка? — промелькнуло в голове Сергея. — А, ну да, это ж их дочь».
— Ей, конечно, хотелось с отцом попрыгать-побегать, но что тут сделаешь. А потом и она больной сделалась. Вот не знала никогда, что костный туберкулёз по наследству передаётся. Но Светку вовремя вылечили, успели. Иначе так же промаялась бы всю жизнь. Да что жизнь? — Мартарита слабо взмахнула рукой. — Нет больше жизни. Закончена она. Погибнем мы тут.
— Не закончена, — ответил Крутой. — С вами всё будет хорошо. Даже если вам вдруг покажется, что уже всё, конец, верьте, что всё будет хорошо.
Уже стемнело, но в разбитое окно, разорвав покрывало туч, заглянула полная луна, освещая своей серебряной магией кухню. Стало ещё морозней.
— А вы-то почём знаете? — спросила Маргарита, насторожившись. — Выдумываете, небось, чтобы успокоить.
— Нет, я знаю, — Сергей стал отогревать дыханием застывшие пальцы. — Война закончится, и вы будете жить. И дочь с вами. И всё у вас будет хорошо.
Глаза Маргариты заблестели, в каждом зрачке заплясало по луне.
— Хорошо бы… но… не верю.
— А потом поверите. Не скоро, но поверите. Война будет долгой и тяжёлой. И всё, через что вам придётся пройти, никогда не забудется. Но войну вы переживёте, и дочь ваша тоже.
Маргарита, забывшись, поднесла пустую чашку ко рту и будто проснулась. Зрачки её расширились. В глазах застряли слёзы. Но на щеках не было ни капли. Видимо, не осталось больше слёз у этой сильной женщины. Она опустила чашку и виновато улыбнулась.
— Я, и вправду, будто чай пью. Представила, будто мы с Сашей и Светкой за столом сидим.
— Бывает, — Крутой положил ладонь на её руку. — Всё будет хорошо. Пейте чай. И я пью.