Ник примолк, разглядывая ее затылок. Отстранив волосы рукой, он поцеловал ее сзади в шею, а затем прикоснулся губами к мочке уха.
– Это правда.
Она вся напряглась в его объятиях, а потом развернулась, сидя в седле, чтобы видеть его.
– Ник, – едва слышно прошептала Мередит.
Его рука нежно коснулась ее щеки.
– Я люблю тебя, Мередит, полюбил уже давно, однако лишь такой упрямый болван, как я, мог столько времени не признавать это.
Приглушенный звук, похожий на плач, вырвался из ее горла. Она обвила его шею руками и поцеловала у всех на виду. Для уединения все же слишком много зрителей…
Когда они разомкнули уста, чтобы перевести дух, Ник провел большим пальцем по ее губам.
– Давай потрудимся над тем, чтобы заполнить детскую, как ты хочешь.
Просияв, Мередит широко улыбнулась и молвила:
– Мы уже сделали первый вклад, милорд.
Сердце замерло у него в груди.
– Ты хочешь сказать… – чуть не задохнувшись, начал он.
– Да, – ответила она, несколько робко взирая на мужа. – Ты рад?
– Мередит, – произнес Ник, нежно беря ее лицо в свои руки. – Не думаю, чтобы мое сердце было когда-либо в большей мере переполнено радостью.
Он смотрел в ее глубокие зеленые озера. Он чувствовал, что утопает… в счастье.
– Я люблю тебя.
Она крепче обняла мужа за шею и прошептала, почти касаясь губами его рта:
– И я тебя люблю.
Рядом захлопали в ладоши. Отстранившись друг от друга, они обернулись: тетушка Элеонора самозабвенно аплодировала им. Дамская шляпка при этом рисковала соскользнуть с ее головы. Тетушка попросила двух стоящих подле нее леди присоединиться к овациям. Две женщины последовали ее примеру. Вскоре аплодировали почти все собравшиеся во дворе церкви. Ник весьма сомневался, что люди знают, почему делают это, разве что видят, как лорд и леди Брукшир весьма вольно ведут себя на церковном дворе.
Но сам граф знал причину радости.
Он обрел дом.