– Жазюли.
Вот дубина, подумал Колян, какие же это жазюли, жазюлей не видал ни разу! Но так только про себя подумалось, а вслух Колян, как всегда, помолчал и только пригласил садиться. Мужики сели. Колян сел напротив. Ватник неловко, наперекосяк, стащил с себя вещмешок и начал его развязывать – так же неловко. Колян смотрел на вещмешок и ждал. Камуфляж тоже молчал. Ватник достал из вещмешка бутылку. С настоящей пробкой, на винте! И ещё там была наклейка – большая, сбоку, на полбутылки. Камуфляж принял от ватника бутылку, повернул её наклейкой к Коляну и гордым голосом велел:
– Читай!
Колян прищурился и нехотя сказал:
– Глаза что-то слезятся сегодня. Не вижу.
Тогда камуфляж прочёл сам:
– «Джин. Америка»! – И, усмехаясь, прибавил: – По-американски написано, ихними буквами, вот оттого и глаза заслезились, ага!
И он насмешливо хмыкнул. Коляна взяла злость и он задиристо сказал:
– А! Пивали мы и американское! Тут Ге… – и осёкся. Потому что поспешно подумал, что мало ли что это за люди, а он им сразу Генерала сдаст. И, утерев губы, продолжил уже вот что: – Тут один мужик у нас, говорят, был в Америке, там воевал. Ну, и привёз оттуда бырла. Мешок всякого. Мы угощались.
Камуфляж не спорил, промолчал. А ватник тем временем достал стопарики, три штуки, нержавеющих, расставил их перед собой и начал аккуратно наливать. А налил – стал раздавать. Когда Колян брал свой стопарик, камуфляж спросил:
– На чём воевал тот мужик?
– На дрезине, – ответил Колян. – Он рельсы подрывал, стрелки курочил, семафоры бил.
Мужики переглянулись.
– Чё, не верите? – спросил Колян сердитым голосом.
– Верим, верим, – сказал камуфляж. – Мы это про своё. Ты пей!
– За что?
– Как за что? – удивился камуфляж. – За лес, конечно. Чтобы не сгорел!
– Типун тебе!
– Вот за это и пьём.
Они выпили. Гадость какая, подумал Колян, на дерьме, что ли, настояно? И даже не стал утираться, до того ему было противно. А ватник уже совал ему закуску – кусок чего-то ноздреватого, пахучего.
– А это что? – опасливо спросил Колян.
– Хлеб, – сказал ватник. – А ты, небось, всё только сухари?
– Нет, почему! – обиделся Колян. – Это здесь сухари. А в городе и хлеб давали. Только белый.
– А это чёрный, – сказал ватник. – Чёрный полезнее. В Америке все америкосы джин только чёрным хлебом закусывают. Житуха там у них!
– И не говори! – подхватил камуфляж.
А Колян промолчал. Он жевал хлеб и думал, что хлеб лучше джина, совсем не дерьмо, дураки америкосы, ничего не понимают.
Ватник тем временем ещё налил. Но только они взялись за стопарики, как тут сразу пришла Милка, остановилась поодаль, упёрла руки в боки и стала пристально смотреть. Не любил Колян это её смотрение! Потому что она что, смотрит себе и смотрит, а вот все мужики тогда на неё начинают смотреть как-то очень гадко! В прошлом году один так посмотрел, Колян не выдержал и саданул ему. Хорошо, Петрович под руку толкнул, а то бы он того точно убил. А так только крепко порезал. После два мешка картохи отдавал. Милка выла, голосила: