Внезапно над рыком пламени разнеслось отчаянное ржание, что издавали сотни конских глоток. Кошкодур однажды видал пожар на конюшне и слышал, какие звуки издают горящие живьем животные, но нынче ему казалось, что кто-то схватил и сжал самое его сердце.
Несколько возниц с остановленного фланга вырвались вперед, но резкие посвисты остановили их. Ничего нельзя было сделать.
Кошкодур подъехал к голове колонны, отыскал самого старого верданно:
– Кто тут главный?
– Он. – Фургонщик указал на молодого мужчину в кольчуге и стальном шлеме. Кошкодур его знал.
– Дер’эко! Эй! Посмотри сюда!
Старший сын кузнеца отвел взгляд от пламени, и на миг казалось, что он не понимает, на кого смотрит.
– Сарден… они… я…
В Кошкодуре проснулся офицер. Он знал такой взгляд, видел его у молодых солдат, которые в первой битве теряли друзей.
– Хватит! Им ты не поможешь! Время для печали наступит потом! Понимаешь?
Молодой каневей заморгал, встряхнул головою и через миг выглядел так, как обычно в последние месяцы: будто младшая, более мрачная версия своего отца. Кошкодур мысленно ухмыльнулся. Быстро очнулся, хорошо, еще выйдет из него командир.
– Хорошо, что ты сдержал атаку.
– Лею почти не было видно, но этот ее бочонок с ножками я узнал бы везде. – Фургонщик указал на приближающуюся девушку. – И еще тот лев…
Всадник пожал плечами.
– Это дикие земли, наверняка он пытался здесь охотиться, а вы его напугали. А теперь – наша очередь охотиться.
– Наша?
– Те, кто поджег лагерь, еще из него не выехали.
Кивок, свист. Колесницы двинулись, обходя горящий лагерь.
Лея подъехала шагом, ни словом не комментируя тот факт, что конек ее совершенно не желал приближаться к Кошкодуру.
– Сколько могло попасть внутрь?
– Волна? Может, меньше. Йанне и Ландех должны были удержать хотя бы часть. Ты слышала тот шум?
– А то. Словно градом по медной крыше. – Лея глянула на горящий лагерь, сжала зубы. – Сучьи дети, я бы их…
– Они оказались ловчее, Лея. Они наверняка уже под горами.
– Это должно мне помочь?
Она потянулась за луком, вынула из колчана несколько стрел, одну наложила на тетиву, остальные перехватила ладонью.
– Я знаю, что мне поможет, Сарден.
Он улыбнулся, взял ее конька за узду и придержал.
– Пусти.
– Нет, девочка. Они станут стрелять в каждого, кто в седле. Ты не поедешь сражаться.
– Пусти!
– Нет. Это приказ. А теперь смотри.
В каких-то двухстах ярдах от них стена повозок разломилась, и оттуда выскочила группа всадников. Может, два а’кеера. Лея не выдержала, послала в них три стрелы, без видимого результата, а кочевники уже шли галопом, уже смыкали строй, чтобы пробиться сквозь окружившие лагерь колесницы и прорваться в степи.