Мистериум. Полночь дизельпанка (Бурносов, Дашков) - страница 315

На мгновение у меня потемнело в глазах. В голове будто встряхнули игральные кости, но все очень быстро стало на свои места. Я поморщился – не столько от приступа странной дурноты, сколько от омерзения. Генрих поспешно крутанул ручку настройки, перегнав стрелку на 1936. Год прошлой Олимпиады, на которой наши атлеты показали свое превосходство во многих видах спорта. Даже как-то обидно было за негров, у них ведь прекрасные природные данные. Им бы хороших тренеров и достойные спортивные базы. Если бы правительство Штатов не скупилось… Но я опять отвлекаюсь. Зазвучавшая легкая музыка Эриха Цанна в переложении для струнного оркестра была мне по вкусу. Успокаивает, способствует пищеварению, навевает приятные воспоминания, настраивает на оптимистический лад.

Почти довольный собой и своим времяпровождением, я направился к столику, за которым сидел предусмотрительный клиент. Ну здравствуй, поганец. Чего это ты убегать вздумал, а? Наверное, натворил что-нибудь непотребное? Риторические вопросы. Ясно, что натворил, иначе Хозяин за тобой не послал бы. Для беспристрастности мне вообще-то и знать не полагалось, в чем состоят прегрешения клиентов. Но задним числом могу сказать: это тяжкие преступления. Особо тяжкие. Чтобы представить, насколько тяжкие, просто вспомните о том, что братья-поджигатели Пайфер все еще свободно раскатывают на своих велосипедиках. А доставленные мной клиенты – нет. Для них свобода закончилась. Подозреваю, что там, где они находятся сейчас, пытка не закончится никогда.

Я расположился на дугообразном диване, стараясь не совпадать с тенями. Ощущение, будто кто-то шевелится в кишках и в голове, быстро надоедает. И вот передо мной очередной беглец. Вижу по глазам, что он догадывается: попытка побега ему тоже зачтется. Такие не признают своей вины и не раскаиваются в содеянном. Мне без разницы. Я должен доставить его куда следует, даже если он на коленях будет молить о пощаде. Но этот не будет. Я бы с удовольствием его немного покалечил, однако, пока клиент сам не нарвался, это против правил. Все-таки мои должностные обязанности заключаются в другом.

Рожа у клиента была ничем не примечательная, а его адвоката – простите, проводника – я и так уже видел. То, что мерзавчик пытался меня задавить, значения не имело. Как говорят янки, это бизнес, ничего личного. Меня проводник интересовал лишь с точки зрения препонов, которые он еще мог воздвигнуть на пути правосудия.