– Тише, – сказал Вейренк. – Они продолжают. Возможно, Данглар просто сделал отвлекающий маневр.
– Междусобойчик эрудитов, – согласился Адамберг.
Послышался голос Данглара, мягкий, заинтересованный, почти лишенный инквизиторских интонаций.
– Фамилия Мальмор достаточно редкая, не так ли? Иначе говоря, “плохая, злая смерть”. В департаменте Буш-дю-Рон есть коммуна с таким названием. Но вот фамилия…
Слышно было, как историк хмыкнул.
– Вы проникли в самую суть сокровенных ран истории, майор. В 1847 году один мой предок, носивший заурядную фамилию Мутье и зацикленный на судьбе Камиля, направил мэру Мальмора хорошо аргументированный запрос на право носить эту фамилию. Для того, писал он, чтобы память о “злой смерти” его предка навеки запечатлелась в памяти потомков. Учитывая революционную ситуацию, он получил положительный ответ.
– Богатая идея.
– Но это еще не все.
– Вы носите его имя? Жак-Орас?
– Вот тут вы ошиблись. У Камиля не было второго имени Орас.
– Я не о нем. А о ребенке, оставшемся сиротой. Его звали Орас-Камиль.
Снова смешок, на сей раз смущенный.
– Все-то вы знаете, майор.
– И, несмотря на тяжкий груз этого имени – Орас Мальмор, – у вас нет навязчивых идей, фобий, жажды мести?
– Я уже все объяснил. А вы, майор, из какой семьи?
– Половина ее погибла от силикоза на шахтах Севера.
– Поэтому вы мечтаете ликвидировать всех угольных королей?
– Ну почему же. Пообедаем?
Адамберг встал.
– Все это закончится белым вином, – вздохнул он. – Встречаемся внизу через пятнадцать минут. Ярко-синее небо пойдет нам на пользу.
– Вы чихнуть не успеете, как погода изменится, – напомнила Ретанкур.
Скромного вида полупустой самолетик описывал круги над посадочной полосой острова Гримсей. Адамберг вглядывался в крохотный клочок земли, черные скалы, снежные бляшки и пустое пространство, покрытое желтой прошлогодней травой, новая не успела еще вырасти. Белые и красные домики тесно жались друг к другу вдоль порта и единственной имеющейся дороги.
– Почему мы не садимся? – спросил Вейренк.
– Из-за птиц, их тут тысячи, – объяснил Альмар. – Надо сначала покружить немного, чтобы их распугать. Иначе потом птичьи трупы придется убирать бульдозером. Вон там, – Альмар ткнул пальцем в иллюминатор, – у порта, виднеется деревня Сандвик. В ней домов пятнадцать, в том числе наша гостиница.
Ступив на твердую землю, Адамберг посмотрел, как птицы вновь собираются в стаю.
– На этом острове сто жителей и миллион птиц, – сказал Альмар. – Круто вообще-то. Главное, не наступите на яйца, чайки тут больно свирепые.
Они оставили вещи в чистеньком, словно игрушечном гостевом доме желто-красного цвета с белыми окнами. Наверняка тут и останавливалась группа Виктора и Анри Мафоре. В обеденном зале пахло свежеиспеченным ржаным хлебом и копченой треской.