Именно такого типа соглашением и является протокол о намерениях, подписанный бывшим премьер-министром российского правительства Иваном Силаевым с украинским мошенником, выступившим под именем Джона Росса. Обменивая рубли на доллары по ценам черного рынка, российское правительство брало на себя обязательство «предоставлять доступ к вторичному сырью, промышленным отходам и другим ресурсам».
В общем, не боясь ошибиться, можно утверждать, что различные валютные сделки, заключенные в Москве, могли быть использованы иностранными дельцами в целях проникновения в Россию, а затем и установления господства над останками советской экономики. По мнению парламентской комиссии, текущие банковские рублевые счета для иностранцев могли обернуться «приобретением большого количества сырья, поддающихся рециклированию материалов и основных капиталов – то есть всего национального достояния – по чрезвычайно низким ценам, что явно чревато потерей экономического суверенитета Россией»…»[60]
Сегодня тот придуманный «кредитный трансферт» стал обычной операцией, называющейся конвертацией рубля. Прилавки магазинов завалены товарами и продуктами иностранного производства, часто сомнительного качества. В результате обмена рублей на доллары десятки миллиардов «зеленых» осели на счетах наших предпринимателей в зарубежных банках. Промышленность России развалена, владельцами десятков акционерных предприятий уже сегодня стали крупные фирмы и компании Европы, США, других стран. У нас появились миллионы безработных. Галопирующая инфляция превратила большую часть наших граждан в нищих. И все же заметно, и в лучшую сторону, изменяется облик Москвы. За деньги можно купить свободно то, что раньше в ограниченном ассортименте раздавалось в спецпайках. Хорошо это или плохо, покажет время.
Осенью 1991 года меня и заместителя генерального прокурора Владимира Ивановича Кравцева вызвал Трубин. Его интересовала перспектива расследования дела о 140 миллиардах.
– Можно ли по делу предъявить кому-то обвинение? – спросил Трубин.
– Да, можно, – ответил я. – По статье 69 УК РСФСР[61].
Услышав мой ответ, Трубин задумался.
– Николай Семенович, – продолжал я, – такое решение действительно основано на законе, но после смерти Сталина в стране не возбуждалось и не направлялось в суд ни одного дела о вредительстве. Нас просто не поймут. Пойти по этому пути при такой сложной политической обстановке в стране – это дать прямой повод к еще более резкой конфронтации с российским руководством и демократическим движением в России. Дело следует прекратить.