– Мне не нужно спрашивать, я уже знаю, – отозвался Жигамонт. – Амелин. Ещё когда мы были с вами у него, я почувствовал, что между вами что-то было. А потом я видел, как он смотрел на Родиона, на вас… И как вы на него смотрели. Я догадался.
– Какая поразительная проницательность! – воскликнула княгиня. – Вы только об одном не догадались, что, если бы звёзды расположились иначе, Родя мог бы быть вашим сыном.
Жигамонт поднял голову.
– Да! – продолжала Олицкая. – Неужели тогда, в Карлсбаде, вы не почувствовали, как нужны мне?..
– Елизавета Борисовна…
– Лиза! Лизхен! Тогда вы называли меня так! Называйте так и теперь! Боже мой, как я устала ото всего этого! Как мне всё надоело! Какой безумный год! Это же можно с ума сойти, как несчастная Лыняева!
– Успокойтесь, Елизавета Борисовна…
– Молчите, доктор! Я не нуждаюсь в утешениях! Вы узнали то, что хотели? Так уходите теперь! Оставьте меня! – почти закричала Олицкая, поднимаясь.
– Простите, – Жигамонт вышел, а княгиня замертво упала в кресло и стиснула ладонями голову.
Когда-то она уговорила мужа устроить больницу для крестьян. Не из заботы о них сделала она это, а чтобы удержать возле себя молодого врача Всеволода Амелина. Он был моложе её на пятнадцать лет и чем-то напоминал ей её карлсбадскую любовь. Молодой человек был привлекателен, обладал острым умом и не менее острым языком. Олицкой нравился его бунтарский дух, его презрение ко всем правилам и условностям. Амелин казался ей человеком без предрассудков. Взгляды этого новоявленного «Базарова» потомственной аристократке и барыне были совсем не по нраву. Она просто не воспринимала их всерьёз, а лишь забавлялась, слушая речи молодого врача, изображая при этом интерес и даже сочувствие. После двадцати лет замужества за старым и хворым князем сорокалетняя княгиня искала утешения в Амелине. Не желая бросить тень на фамилию, Елизавета Борисовна не могла позволить себе завести роман с представителем своего круга, унизиться же до холопа было и вовсе невозможно. Сильный, независимый и гордый Всеволод Гаврилович стал настоящей находкой. Она и не заметила, как увлекалась им всерьёз.
Старый князь болел и давно уже не следил за тем, где пропадала его жена, которой он доверил вести своё расшатанное хозяйство, о чём ни разу не пожалел. Поэтому Елизавета Борисовна могла совершенно спокойно навещать Амелина в его доме и проводить с ним довольно времени. Никогда не было ей ещё так хорошо. Несмотря на долгий стаж супружеской жизни, княгини казалось, будто бы она впервые узнала мужчину по-настоящему.