Затем я потрусил прочь, желая оказаться подальше от этого места. Когда чуть погодя я оглянулся, каменных столбов не было. Там танцевал лишь тусклый, постепенно блекнущий вихрь, который вытягивался вверх, вверх, а затем пропал.
Я вновь двинул легкой трусцой, а тропа постепенно пошла под уклон, пока я не побежал вниз по холму вприпрыжку. Тропинка яркой лентой слетала вниз с холма и далеко вдали исчезала из виду. Однако я был сбит с толку: не слишком далеко внизу тропинку пересекала еще одна светящаяся линия. Концы этой линии терялись справа и слева от меня.
— Есть какие-нибудь особые инструкции о перекрестках? — осведомился я.
Пока нет, — ответила Фракир. — Вероятно, это точка принятия решения, но на чем оно основывается, ты не узнаешь, пока не доберется до нее.
То, что раскинулось внизу, казалось безграничной призрачной равниной, тут и там мерцали изолированные точки света, одни — постоянные, другие то вспыхивали, то меркли, но все — неподвижные. Тем не менее других линий там не было — только моя тропа и та, что пересекала ее. Кроме моего дыхания и моих же шагов, других звуков не было. Не было ветра, не было необычных запахов, и погода стояла столь мягкая, что не вызывала никаких чувств. Вновь с обеих сторон возникли какие-то темные контуры, но у меня не было особого желания их исследовать. Все, чего мне хотелось, — как можно быстрее разделаться с местными проблемами, убраться отсюда ко всем чертям и заняться собственными делами.
Затем через неравные интервалы по обе стороны от тропинки начали появляться подернутые дымкой заплаты света — колышущиеся, не имеющие источника, то вдруг возникающие, то исчезающие в небытии. Казалось, будто просвечивающие, покрытые пятнами занавеси висели рядом с тропой, и я поначалу не останавливался, чтобы рассмотреть их, пока темные области не стали все уменьшаться и уменьшаться, сменяясь затенениями со все большей и большей контрастностью. Казалось, что идет настройка, со все возрастающей чёткостью обрисовывающая знакомые предметы: кресла; столы; припаркованные машины; витрины магазинов. Вскоре внутри этих живых картинок начали возникать блеклые цвета.
Я остановился рядом с одной из картинок и вытаращился на нее. Это был красный «шеви» 57-го года выпуска, запорошенный снегом, припаркованный в очень знакомом с виду проезде. Я приблизился и протянул руку.
Левая кисть и рука до плеча исчезли, погрузившись в тусклый свет. Я потянулся, чтобы коснуться левого вертикального стабилизатора. Смутное ощущение контакта и слабый холодок. Я провел рукой вправо, смахивая снег. Когда я отдернул руку, она была в снегу. Тут же картина стерлась, оставив черноту.