Ненадолго отвлек телефон, жена. Но положив трубку, тотчас вернулся к саднящему.
— Они смылись куда подальше. Его давно в Канаду приглашали, год как, после этого к нему секретаря приставили. Чтоб и вправду не утек. А он хорош, может, с ее помощью решил улизнуть, — усмехнулся, глянув на меня, — Два сапога пара.
Я напомнил про молодую жену и дочь от первого брака. Вот, дочери как раз столько, сколько Ларисе, да и похожи они чем-то. Если в Канаду собрался, зачем покупал золото, раз знал, что металлы дешевеют? Пожал плечами, мало что, рынки не поймешь, сейчас туда, завтра обратно. Экономика агонизирует, здесь человек его потенциала выше установленной спонсором планки не прыгнет. А там еще можно заработать на черный день.
Он не сомневался в причинах финансирования. Да, руководство нашло изящный выход, уйти на десять лет из вида, а потом вернуться, когда народ перебесится и снова железной руки запросит. У нас ведь как — сперва подавай свободы, а потом все вспоминают о колбасе по два двадцать. Демократия быстро приедается, да ей одной и не наешься. А другого не подают. А народ искать не будет, пусть за него ищет его божок, надо только выбрать того, что речистей. Разочароваться в выборе и жаждать прежних времен. Десять лет как раз уйдет на это. И как выйдут прежние правители из коконов, их на руках в хоромы внесут. И еще лет десять все по-прежнему. Пока страна совсем не сгниет.
Он говорил без злобы, с внутренним надломом. Не веря, и не надеясь. От своей боли устав. Я хотел спросить еще, но передумал, — глаза собеседника потухли, сам съежился, высох. Будто все выплеснул. Всю накопленную черноту. И снова не полегчало.
Попрощался, тряхнул безвольную руку и вышел. У лифта обернулся, Андрей Семенович стоял у двери, глядя на меня. Глаза поблескивали.
— Карман этот можно как-то обнаружить? — покачал головой. Ни обнаружить, ни раскрыть, пока сам не откроется. И закрыл дверь. Лифт распахнул металлическое нутро, а я остался стоять. Пошел пешком.
Хотелось позвонить Женьке, устал и вымотался разговором. Испугался, что снова не поймет, поехал без предупреждения. Подъезд, машина — все как тогда. Ее окна. Лето жиденькое, прохладное, будто осень, еще не смерклось, но уже захолодало. Постоял, смотря ввысь. Кажется, колыхнулась занавеска, наверное, долго вглядываюсь, надеясь увидеть что-то из прежних времен. Придти, обнять, и ни о чем не говорить. Войти и сразу обнять. Неужели не ответит?
Позвонил, открыла, и замерли на пороге. Слова улетучились.
— Не ждала, проходи. Есть будешь? — я кивнул. — Что нового?