— Тебе необходимо прилечь.
— Все хорошо. — сонно бубнит она. — Я просто неважно себя чувствую. Пройдет.
Землистое лицо Евы морщится, будто она ест что-то кислое, а ее хрупкая, дрожащая левая рука тянется к виску.
— Пойдем, я тебя уложу. — предлагаю я.
— Я выспалась. Больше не могу. — Ева закрывает глаза. Ее длинные пальцы, не отрываясь от виска, двигаются по кругу против часовой стрелки. — Шепот в голове… Я хочу, чтобы он исчез, но он не исчезает. Почему? — Один в необычайном отчаянии и чуть ли не рыдает. — Почему он не умолкает? Почему?! Как мне заставить его замолчать?
— Нужно еще немного поспать. — Я мало верю в то, на чем ревностно настаиваю, но Ева внимательно слушает. — Поверь, тебе нужен сон.
— Хорошо. — Я беру Еву под руку. — Не утруждайся, Маверик, я справлюсь.
— Мне не сложно. Ты уверена, что сможешь сама дойти?
— Угу. — Один снова кивает, и слабо улыбается: — Мне море по колено, ты же знаешь.
Черепашьим шагом Ева волочится в темный конец пустынного коридора и сворачивает за крутой угол. Меня поедают свирепые угрызения совести: спальня близко, но все-таки надо было ее проводить и подождать, доколе она забудется умиротворенным сновидением. Но вряд ли ее сны будут безмятежными, а еще одна порция кошмаров не станет для Один полезной. Наверняка, уровень восприимчивости девушки более высокий, чем у меня, поэтому ее мозг не успевает перетравить внушенную информацию, и это не лучшим образом отпечатывается на ее ухудшающемся самочувствии.
Из Норы, держа руки в больших карманах синий куртки, ко мне направляется Люк, вид у которого напряженный и необыкновенно подозрительный. Исподлобья он глядит по сторонам, словно взглядом отгоняет каждого, кто оглянется на него. Подойдя, он так же недоверчиво и высматривающе озирается вокруг, и, убедившись, что нас никто не подслушивает, осведомляется:
— Как себя чувствуешь?
— Ничего так, удовлетворительно. — Люк своими опасливыми действиями вызывает у меня широкую улыбку. — Хотя сначала было не очень хорошо.
— Это замечательно. Сядешь возле меня, ладно? Но притворись, что тебе нездоровится.
— Зачем? — почти шепотом изумляюсь я.
— За ужином придут забирать тех, кто не выполнил норму суггестивного внушения. Зрелище не из приятных. И я не хочу, чтобы ты была далеко.
— Норму? Забирать? — переспрашиваю я, и Люк кивает. — И многих арестуют?
— Человек шесть. Не больше.
Раз Люк предупреждает меня о грядущей опасности, значит одна из этих шестерых — я.
— Хорошо, я сяду рядом.
Рано или поздно это бы произошло. Пора бы уже смириться, что моей жизнью управляют другие; что вопреки надеждам, я не имею ни права голоса и лишена какого-либо выбора. Если меня задержат, то, по крайней мере, я узнаю, почему в Котел не возвращаются уехавшие для прохождения программ и где их удерживают.