– Ну что, ребята? – Эштон ставит локти на стол и наклоняется вперед. – У кого какие соображения?
– А ты щенков любишь? – тихо спрашивает Дерек.
– Люблю.
– А ты сильный? Как Супермен?
– Ну, насчет Супермена не знаю, но… – Эштон напрягает руки, и даже сквозь тонкую черную рубашку вижу его мощные бицепсы. – Что скажете?
Мальчишки тянутся через стол потрогать мускулатуру и одновременно восхищенно выдыхают:
– Вот это да! Ливи, хочешь пощупать?
– Нет. – Отодвигаюсь, но Эштон хватает меня за руку и кладет ладонь себе на руку. Мои пальцы могут обхватить меньше половины. – Вот это да!
Сильный, – соглашаюсь я и делаю зверские глаза, но не могу не улыбнуться. И чувствую, что шею заливает краской.
– Ты богатый? – спрашивает Эрик.
Эштон пожимает плечами.
– Я из богатой семьи, выходит, тоже богатый.
– А кем ты хочешь стать, когда вырастешь? – спрашивает Дерек.
– Не тупи, он уже и так взрослый! – Эрик толкает брата локтем.
– Нет, еще не совсем, – говорит Эштон. – Я пока еще учусь. Но потом стану летчиком.
Хмурю брови. А как же карьера юриста?
– А у тебя изо рта пахнет? – спрашивает Эрик.
Эштон выдыхает в ладонь и нюхает.
– По-моему, нет. Что скажешь, Ирландка?
– Нет, у тебя изо рта не пахнет, – улыбаюсь я и убираю прядь волос за ухо, пытаясь скрыть смущение. У него во рту вкус мяты и наслаждения. Мятный рай.
– Почему ты зовешь ее Ирландкой?
– Потому что она на самом деле ирландка, а как выпьет, становится буйной.
– Эштон!
Мальчишки хохочут. Судя по фырканью у меня за спиной, Диана тоже все слышит.
– Честное слово!
Прячу лицо в ладонях, что приводит к новому приступу веселья у мальчишек, Эштон ухмыляется, и скоро я смеюсь вместе с ними.
Вопросы становятся все серьезнее.
– А у тебя есть мама и папа? – спрашивает Эрик.
Этого вопроса Эштон не ожидал. Он на миг стискивает зубы, кадык поднимается и опускается, пока он сглатывает.
– У всех есть мама и папа.
– А где они?
– Отец у себя дома, – говорит Эштон после небольшой паузы, – а мамы больше нет.
– Она умерла? – спрашивает Эрик.
Лицо Эштона искажает болезненная гримаса.
– Ребята, мы же договорились! – вмешиваюсь я, приподняв бровь.
– А я думал, нельзя говорить только про то, что мы умрем, – хмуро говорит Дерек.
– Нет, это общее правило. И касается всех.
– Ладно. Извини, Ас, – говорит Эрик, опустив голову.
Эштон наклоняется и хлопает его по плечу.
– Все в порядке, дружище. Ливи со своими правилами слишком строга, верно?
Эрик картинно заводит глаза на потолок и вздыхает.
– Это точно.
Как и подобает в этом возрасте, мальчишки продолжают забрасывать Эштона вопросами, а он прилежно отвечает. Узнаю, что мама его родом из Испании: теперь понятно, откуда у него темные глаза и смуглая кожа. Оказывается, он единственный ребенок в семье. Родился и вырос в Нью-Йорке. Во время короткого «допроса», который учинили два пятилетних мальчика, узнаю об Эштоне столько, сколько и не мечтала. Может, знаю теперь Эштона Хенли лучше всех.