самого наркотика. Писательство из главенствующей страсти его жизни стало
утомительной обязанностью, мешавшей развлекаться. Италия, вместо того
чтобы служить источником вдохновения, обратилась бесконечной чередой
гулянок и женщин, с эликсиром, на поверку оказавшимся далеко не
волшебным.
Себастьян отложил рукопись и вновь обратил внимание на «Крэнделл».
Пробежавшись кончиками пальцев по верхнему ряду клавиш, он вспомнил тот
роковой день во Флоренции три года тому назад, когда он написал «Девушку с
красной сумочкой». Всего лишь за сутки он настрочил комедию из трех
действий, барабаня по клавишам печатной машинки со всей скоростью и
самоуверенностью, что мог дать ему только кокаин. Впоследствии он не
потрудился поправить или хотя бы прочитать свою работу.
Выслал ее Ротерштейну в Лондон, потребовал первой выплаты по контракту и
вознаградил себя трехдневным разгулом пьянства, дебоширства и еще большей
дозой кокаина.
Себастьян не помнил, как вдохнул последнюю дозу. Не помнил, как потерял
сознание. Но помнил, как очнулся во флорентийской аллее, ощущая в ноздрях
омерзительный запах собственной рвоты. Помнил, как его друг Сент-Сайрес
стоял подле него на коленях, громко зовя доктора, но итальянские слова
медленно и приглушенно доносились до его ушей. А затем глаза резанул яркий
свет, возникло странное дергающее ощущение, словно кто-то внутри схватил
его за грудки и оторвал от земли, однако это не причинило ему боли. Тогда он
понял, что умирает.
Себастьян, как ему помнилось, боролся, отпинываясь, извергая проклятья, крича
Богу и дьяволу, чтобы те оставили его в покое, ибо он ни с кем из них никуда не
пойдет – он вовсе не хотел умирать. Он хотел жить.
И в конце концов, получил желаемое, придя в себя в итальянском госпитале,
мучаясь от вызванной кокаиновой ломкой боли. И там длиннолицый
британский доктор отказался снабдить Себастьяна наркотиком, необходимым,
дабы облегчить его страдания. Врач сообщил, что кокаин убьет графа, если тот
продолжит его принимать, и посоветовал тихое, уединенное местечко в
швейцарских Альпах.
Выдержав столь тяжелое сражение за свою жизнь, Себастьян был намерен и
дальше бороться изо всех сил, лишь бы ее сохранить. Он уехал в Швейцарию,
где избавился от физической тяги к наркотику. Но гораздо тяжелее оказалось
преодолеть эмоциональную зависимость от него. Даже теперь, спустя три года,
ему порой страстно хотелось вернуть те безумные, донкихотские деньки,
проведенные в Италии, воскресить то время, когда все сомнения были немы и
он чувствовал себя непобедимым. И неважно, что сами его труды в ту пору