Лишь теперь Иван приметил, что одет Сережа попоходному, на боку его висела сабля, в сапоге торчал кинжал. Заметив устремленный на клинок взгляд атамана, парень с гордостью изрек:
– Тот самый, который дядя Митя подарил. Кстати, как он поживает?
– Убит хорунжий наш с твоим отцом в одном сражении.
– Ты, дядя Ваня, ничего не перепутал? – с явным недоверием промолвил юноша. – А то я спрашивал стрельцов, тех, которые вернулись из Сибири, что с батюшкой? Так толком ничего и не добился. В один голос все твердят – убит, мол, сотник, но где и как, не говорят.
– Я ж сказал тебе – погиб твой батька геройской смертью за отечество и веру, на том и успокойся. Мы тогда в засаду угодили, я один в той схватке уцелел, потому не мудрено, что из стрельцов никто не знает обстоятельств его погибели, – врал Ванька убедительно, без малейшего зазрения совести, несмотря на свою набожность, ложь во благо он не считал большим грехом.
Увидав, что на глазах у парня навернулись слезы, Княжич приобнял его за не по-юношески крепкое плечо и предложил:
– Давай-ка я тебя на службу провожу, нам ж с тобою по пути, мне до челобитного приказа надо съездить, на имение грамоту выправить, а тебе, как понимаю, до стрелецкого.
– Проводи, – кивнул Сергей.
Федор отворил им ворота, и они двинулись в сторону кремля. Во время их недолгого пути атаман рассказывал молодому стрельцу о том, как его батька геройски проявил себя в бою на подступах к Искеру.
У приказных палат Иван простился с братом своей дочери.
– Удачи тебе, Сергей. В воинской судьбе, непредсказуемой, она всего главней.
– И тебе удачи, дядя Ваня, – ответил юноша, крепко пожимая руку Княжича.
Более они уже не встретятся. Сережа Бегич станет славным воином, дослужится аж до полковника, во время смуты особо отличится при обороне Троицко-Сергиевского монастыря, затем вступит в ополчение Пожарского и погибнет в битве за Москву в жестокой сече с ляхами гетмана Ходкевича41, так и не дождавшись помощи от казачьей вольницы князя Трубецкого.
9
Пожилой, изрядно лысый приказный дьяк с заткнутыми аж за оба уха гусиными перьями, что делало его похожим на старого, облезлого черта, встретил – Княжича не очень-то приветливо. Взяв принесенный Иваном свиток, царев слуга брюзгливо вопросил:
– Почему так поздно заявился? Аль не знаешь, челобитную положено с утра пораньше подавать. Я уж до дому собрался, а теперь сиди, мозоль глаза при свечке над твоим доносом.
– С чего ты взял, что я с доносом прибыл? – возмутился атаман. – Мне сию грамоту боярин Годунов вручил. Сказал – ступай в приказ, там тебе имение осиротелое отпишут во владение.