- Понятно, - спокойно сказал Рынин. - Ультракороткие волны ограничивают действия радиотелефонов на расстоянии.
Шерстнев сердито пошевелил седыми усами.
- Может быть, Борис Андреевич, вам не надо объяснять, почему суда и экскортные корабли сейчас не могут держать между собой нормальную связь через свои радиостанции?.. Что мы сейчас можем только принимать радиопередачи?.. Что нам самим передавать ничего нельзя? Может быть, вам не надо объяснять, почему мы установили у себя это радиомолчание?
- Безусловно, и это мне ясно, Василий Иванович, - также спокойно подтвердил Рынин. - Враг может обнаружить наше местонахождение…
- Тогда мне объяснять вам нечего, Борис Андреевич! Вы сами должны все понимать!..
- И все-таки я не понимаю, Василий Иванович,- почему вы настаиваете, чтобы я перешел от вас на эсминец?
- Неужели непонятно? - удивился Шерстнев и с явным призывом о поддержке глянул на Борщенко. - Эсминец, который подойдет к нам, сразу же пойдет дальше, на поиски судов. А мы, пока караван вновь соберется вместе, может быть, целые сутки будем идти по заданному курсу в одиночестве… без охраны…
- Ну и что же?
- Вам было бы на эсминце безопасней.
- А почему мне надо быть в большей безопасности, чем вам, например?
Шерстнев задумчиво почесал подбородок.
- Вы, Борис Андреевич, крупный ученый и строитель… Направлены вы в такие далекие места по особому решению, со специальным заданием. Вам обязательно надо достичь места назначения. Вы там нужны…
- Не продолжайте, Василий Иванович! - прервал Рынин. - Мне все ясно. Никуда я от вас не уйду. Мне у вас нравится. Я к вам привык. А с Андрей Васильевичем мы, можно сказать, на дружеской ноге… Ежедневно практикуемся с. ним в разговорах по-немецки и по-английски. А это тоже полезно для дела…
Борщенко зашевелился, кресло под ним затрещало…
- Слушай, Андрей! - недовольно повернулся к нему Шерстнев.- Сколько раз я предупреждал тебя не садиться в это кресло! При твоей комплекции это когда-нибудь приведет к неприятности, - в первую очередь для тебя; о кресле я не говорю…
Борщенко тихо засмеялся и осторожно встал, оглядываясь, куда бы пересесть.
- Неприятности, Василий Иванович, в первую очередь будут для вашего кресла, - сказал он неторопливо.- Мне ничего не сделается:
- Так-то оно так, - согласился Шерстнев. - Тебя и бревном не пробьешь, а креслу будет верная погибель.
Шерстнев прошел к злополучному креслу, озабоченно попробовал его прочность и коротко, снизу вверх, глянул на высоченную фигуру спокойного Борщенко.
Богатырского роста, косая сажень в плечах, с густой черной шевелюрой, смуглый, как цыган, Борщенко рядом с низеньким седеньким Шерстневым казался великаном.