— Мы теперь не крепче этой лошади, — вставил свое слово молодой сержант с болезненным лицом.
Д’Эрбини подкрутил усы, почесал крылья носа, а нос у него был длинный и толстый. Он уже собрался было возглавить операцию по очистке дороги, как вдруг его остановил протяжный громкий крик, который доносился из-за поворота дороги. То был ровный, непрерывный величественный гул. Толпа зевак, собравшихся возле повозки с продовольствием оцепенела. Все взгляды устремились туда, откуда исходил этот несмолкающий шум, который не имел ничего общего со звуками боя. Скорее, он напоминал многотысячный хорал. Многоголосие то крепло в едином порыве, резонируя, словно среди колонн храма, то затихало, и это повторялось вновь и вновь, приобретая все более выразительное звучание.
— Что они там горланят? — спросил капитан, ни к кому не обращаясь.
— Я знаю, месье, — сказал Полен, который уже появился в толпе.
— Так что ты молчишь, черт возьми!
— Они кричат: «Москва! Москва!»
Миновав поворот скучной однообразной дороги, передовые батальоны взошли на Поклонную гору, и перед ними открылась панорама Москвы. Вдали, в самом конце унылой равнины, красовалось что-то восточное. Поначалу солдаты молчали в полном изумлении, а затем разразились радостными криками. С любопытством смотрели они на этот огромный город с излучинами серой реки. Солнышко подкрасило красные кирпичи крепостных стен и плавно перенесло свои лучи на букет золоченых куполов. Французы глаз не могли оторвать от разноцветных маковок церквей и колоколен, украшенных золотыми звездами, островерхих башенок, дворцовых галерей. Их удивляли ярко-вишневые и зеленые крыши, живые краски оранжерей, разбросанные тут и там заплаты пустырей, огороды и сады, речушки, озера и пруды, сияющие на солнце, словно лужицы расплавленного серебра. Еще дальше, за зубчатыми стенами, виднелись предместья и деревни, обнесенные земельным валом. Многим тогда почудилось, что они оказались где-то в Азии. Гренадеры, пережившие все ужасы египетской кампании, с опаской вглядывались в этот мираж и думали, как бы не появились вновь, словно в жутком сне, дикари Ибрагима Бея в кольчугах под бурнусами, размахивая бамбуковыми пиками с черными шелковыми кисточками. Но большинство — все те, кто помоложе, уже предчувствовали заслуженное вознаграждение: светловолосые славянки, вкусная пища, море вина, отдых в чистой постели.
— Ну, как тебе этот вид? А, Полен? — воскликнул капитан д’Эрбини, разглядывая величественную панораму с вершины холма. — Это тебе не твой Руан со стороны Сент-Катрин!