На часах была половина пятого утра.
Она лежала несколько минут, глядя в потолок и стараясь унять сердцебиение. У нее было странное ощущение, будто ей не хватает воздуха, при глубоком вдохе легкие отозвались болью. Лоб горел, во рту стоял мерзкий привкус.
— Что за черт? — пробормотала Нэлл, выбираясь из спальника.
Тело разом окатило ознобом. Она включила свет, зашла в санузел и прополоскала рот. Собственное отражение ей не понравилось — под глазами темные круги, на щеках лихорадочный румянец. Она прижала ладони к горячему лбу. Ладони показались ей ледяными.
Умывшись, Нэлл вернулась в комнату, села на кровать и оцепенело уставилась в стену напротив. Каким образом она умудрилась заболеть? И чем? Она, которая не болела уже лет пять, и перед отправкой на Юнону прошла полное медицинское обследование?
По инструкции о любом недомогании надо было немедленно сообщить дежурному по станции и одному из бортовых врачей, при этом не покидать каюту и не вступать ни с кем в контакт. Значит, придется поднимать Линду или Харуто.
Нэлл глубоко вздохнула (легкие снова дернуло болью), забралась в ложемент и надела шлем.
Она думала, что найдет в «кейки» только дежурного, но там было больше половины экипажа. Не спал ни один из биологов, не спали биоинженеры. Нэлл скосила глаза на автарку Тома — тот был в режиме «очень занят».
В наушнике звякнул вызов.
— Нэлли? — быстро спросила Марика. — Как ты себя чувствуешь?
— Фигово, — призналась та.
— Затрудненное дыхание? Повышенная температура?
— Да, — ответила Нэлл, уже особенно не удивляясь. — А что случилось?
— На борту эпидемия, — без выражения сказала Марика. — Включи визор и покажи мне язык.
Нэлл подчинилась.
Марика хрипло вздохнула и пробормотала несколько слов по-болгарски.
— Объясни мне ради Бога, что все это значит, — с тревогой спросила Нэлл.
— Все очень плохо, Нэлл, — тихо ответила Марика. — Все очень, очень плохо.
Нэлл не успела ответить — в наушнике снова раздался звук вызова, и приглушенный голос Линды спросил:
— Ну?
— Нэлл Сэджворт тоже, — отозвалась Марика. — Надо проверить всю систему жизнеобеспечения. Особенно воздушные фильтры.
— Да, я тоже про них подумала. Сейчас скажу Мелиссе, — ответила Линда и отключилась.
— Так что происходит? — спросила Нэлл, обняв себя руками. Ее снова окатило ознобом.
Марика произнесла несколько слов по латыни.
— Европейские экзобактерии, — сказала она. — Не знаю, как и откуда. Но жить нам осталось сутки, максимум 36 часов.
То, что биологические лаборатории Юноны надежно изолированы от жилого кольца, было общим местом, известным даже школьникам. Станция была спроектирована так, чтобы полностью исключить контакт людей с образцами внеземной жизни. Многочисленные виварии, где велись эксперименты с европейскими экзобактериями и изучалось их взаимодействие с земными организмами, были снабжены многослойной герметичной защитой и отделены от жилого кольца вакуумными шлюзами, управление любым экспериментом осуществлялось дистанционно. За четверть века работы станции ни один из членов экипажа не подвергся заражению — это тоже было общим местом. Как могло случиться, что они все-таки заболели?