Рассмотрев план боевых действий КБФ от 23 ноября 1939 г., Кузнецов обратил внимание на то обстоятельство, что в нём были разработаны только первые операции, «по выполнении которых началась импровизация». Отсутствие перспектив на первый период повлекло за собой распыление сил, выразившееся в нанесении серии слабых ударов по большому количеству объектов противника одновременно. Все эти удары, как правильно считал Н. Г. Кузнецов, оказались, в итоге, не только бесцельными и безрезультатными, но даже вредными, так как «осуществлялись не кулаком, а растопыренными пальцами». В качестве примеров были приведены операции по обстрелам кораблями Эскадры КБФ береговых батарей противника в Финском заливе и бомбардировочные удары ВВС по батареям финнов[1821].
Нарком ВМФ также отметил такую важную отрицательную черту в боевой подготовке флота, как сезонность плавания. В прежние годы практически все манёвры и учения проходили в весенне-летний период как наиболее удобный с точки зрения метеорологических условий, а с осени корабли ставились в доки для проведения текущего ремонта. Поэтому у многих командиров формировалось представление, что война начнётся в самое благоприятное время года, что приводило к слабой готовности частей решать задачи в тяжёлых метеоусловиях[1822]. Также наркомом Н. Г. Кузнецовым были подмечены слабая артиллерийская и торпедная подготовка подводных лодок, плохая подготовка авиации в бомбометании по морским целям и неготовность кораблей к действиям по береговым батареям в штормовых и ледовых условиях.
Подробно остановился Кузнецов и на таком важном вопросе, как взаимодействие разнородных сил флота в ходе войны на море. Он считал, что взаимодействие сил или вообще отсутствовало, или же проводилось неорганизованно и «не отвечало ни обстановке, ни задачам». При планировании и выполнении боевых операций обнаружилось слабое и недостаточно инициативное использование комбинаций различных тактических приёмов при решении боевых задач всеми силами Краснознаменного Балтийского флота. В итоге, это приводило к тому, что комбинация сил при ударе заменялась простым увеличением количества самолето-вылетов и сброшенных бомб[1823].
Особого внимания наркома заслужила морская разведка, которую в период войны критиковали все командиры. Отметив, что разведывательная работа во всей системе штабов оказалась совершенно неудовлетворительной, Н. Г. Кузнецов объяснил, к чему это приводило на практике, в условиях войны: «…Приходилось действовать зачастую на авось, или на основе устаревших или ложных данных и в самом ходе операций добывать более достоверные данные… Бомбы и снаряды падали куда угодно, но только не на батареи, из-за неточного знания мест этих батарей как лётчиками, так и корабельными артиллеристами…».