– Что-то я стал сентиментален, – сообщил он Елене, отвернувшись от окна.
– В эти непоэтические апрельские иды? – Она улыбнулась лукаво, но… понимающе.
– Да, – живо ответил Женька. – Хотя они меня уже не впечатляют.
– Прошло? – сочувственно поинтересовалась Елена.
– Угу. – Ему стало немного грустно. – А может, все же отметим? По-своему. Глинтвейном. В нашем кафе?
– Почему бы и нет? – Елена пожала плечами. – Хотя, если честно, у меня тоже отошло.
– И? – Он прекрасно ее знал. Она не может хоть чем-то не увлекаться. Пусть митраизм отошел на задний план. Но явно появилось что-то новое.
– Ну… – Елена встала из-за стола и достала сумочку. – Я, конечно, после всего этого перечитала «Священную загадку». А потом купила Отто Рана…
– О! – Женька подошел к вешалке, снял свою куртку, быстро накинул ее, приготовил Еленино пальто, чтобы помочь ей одеться. – Альбигойская ересь?
– Знаешь, – живо отреагировала она, тут же загораясь темой. – У них немного непривычная и даже в чем-то дикая идея. Но как ни странно, она так идеально наивна, что в нее невольно начинаешь верить.
– Да? – Он представил, как вечером придет домой, достанет чистую тетрадь, сядет за стол и подпишет ее одним словом: «Катаризм». – Расскажешь подробнее?..