Не от рывка за волосы, а от танца этого потемнело у Шурика в глазах. С разбегу он сшиб Мишу, упал на него, вдавил в дорогу и тут же получил – от второго – удар ногой в лоб. Может, досталось бы еще, но Дина бросилась на Сережу…
Конечно, не могли они видеть, что подняли пылевой вулкан посреди слободки, который останавливал прохожих, вытягивал на улицу жителей ближайших домов, и тем более не могли слышать себя, те подземные звуки, которые не способны издавать люди, умеющие говорить. Наблюдающие улыбались, не вмешиваясь в это чуждое, иноплеменное побоище. Но кто-то все же вызвал милицию, и явилась она – к удивлению местных – через минуты две. Серая машина, напоминавшая помятостями своими консервную банку, кочевавшую со склада на склад, остановилась почти у самой головы Шурика, и следом чья-то рука подняла его за шиворот и поставила на ноги. Миша отполз червем… Все разом затихло.
Милиционер, в коротких сапогах и в берете, такой же серый, как его машина, и настолько огромный, что непонятно, как он в ней умещался, произнес:
– Документы.
Ему пояснили:
– Это ж глухонемые.
Но он ничего не ответил, знал, что его и такие поймут. Никто не слышал, как молодая женщина, с ненавистью глядя на тощего человека, резала оседающую пыль руками:
– Паспорт, скотина, ублюдок, паспорт его давай.
Три книжечки приплыли в руку милиционера. Одну из них он отдал Шурику, две других положил в нагрудный карман, и скоро двое тощих сидели в темной задней части машины. Огромный милиционер проверил замок на двери, заглянул в ее клетчатый глаз и сам втиснулся в кабину.
Милиционер отвез Мишу и Сережу на пустынную границу своей земли, вернул им паспорта, отвесил по пинку и уехал. С глухонемыми он старался не связываться.
* * *
Дина привела Шурика домой, скрылась за желтой занавеской, и только хозяйка за стеной слышала, как отчаянно громыхает умывальник, а Шурик думал, что Дина плачет. Но она не плакала, отшвырнула занавеску и показала лицо совсем сухое, каменное. Будто машина, несколькими движениями сорвала с него рубашку и, рукой заставив поклониться умывальнику, отмывала его грязные волосы, лицо, промокнула ссадину на лбу…
Оставалось полбутылки коньяка. Большую часть она вылила в свою чашку, остаток плеснула Шурику. Выпила, замерла, прикрывая губы сжатыми пальцами в розовых ноготках, глядя куда-то вниз.
– Ты спрашивал, чем ребята занимаются? Они воруют паспорта. Даже у таких, как мы. Относят их человеку. Он слышит, но понимает нас. Он работает в банке и получает деньги по этим паспортам. Большие деньги. Он знает, как их получить, а тот, у кого украли паспорт, будет должен. И ты был бы должен, дурак.