И завизжала.
Потом еще и еще.
Она визжала и визжала.
Это был редкостный визг – вытягивавший все жилы, разрывавший барабанные перепонки, замораживавший кровь. Джонатан вжался в сиденье, готовый обмочиться. До него вдруг дошло, что он вцепился в стенки кареты, словно это могло помочь ему каким-то образом избавиться от этого визга.
Томми тоже была в панике. Она скинула с себя накидку, и у Джонатана возникла иррациональная надежда на то, что ей все-таки удастся утихомирить орущее создание.
Вместо этого Томми накинула ее девчонке на плечи и, пытаясь успокоить, засюсюкала с ней, ведя односторонний разговор:
– Ну что ты. Ну что ты, Салли. Все хорошо. Пожалуйста, помолчи. Тихо, тихо, пожалуйста.
«Все, хватит!»
– А ну заткнись! – во всю мочь проревел Джонатан.
Салли немедленно замолчала и с поразительным самообладанием уставилась на него широко открытыми глазами. На нее явно произвела впечатление сила его легких.
О, счастье! О, блаженство тишины! Как он мог не замечать этой благодати раньше? Джонатан тут же поклялся себе никогда не относиться к тишине, как к чему-то данному просто так.
– Твою ж… О черт! – только и произнес он.
Томми явно потеряла дар речи.
Джонатан ощутил себя так, словно еще немного, и ему потребуется флакон с нюхательной солью.
Истошный визг до сих пор звучал у него в ушах. Он сунул мизинец в ухо и покрутил там, как будто можно было вернуть слуху его первоначальную невинность. И пожалел, что не принадлежит к тем великосветским хлыщам, которые всегда носят при себе фляжку с виски.
Томми снова заговорила с девчонкой. Голос у нее все еще дрожал.
– Салли, это… э… мистер Френд[5]. Он хороший человек, и я доверяю ему. Он здесь, потому что хочет помочь тебе. И никогда не сделает тебе ничего плохого. Не надо кричать.
– Мистер Френд готов прямо сейчас сделать кое-что плохое вам, – сквозь стиснутые зубы процедил Джонатан, со злостью глядя на Томми.
Та проигнорировала его.
Салли теперь невозмутимо разглядывала его широко открытыми глазами. Такие глаза бывают у щенков и оленят. Большие, блестящие, влажные и невинные. «Дьявол переодетый», – мрачно решил Джонатан.
– Повариха сказала, что у меня будет урчать в животе, если я буду разговаривать с незнакомыми мужчинами. И что нужно кричать, если я кого-нибудь вдруг увижу.
Джонатан возмутился.
– Какое еще урчание в живо… О!
Томми пнула его ногой в голень.
Джонатан свирепо воззрился на нее.
Брови у нее взлетели чуть не до линии волос.
Джонатан сделал глубокий вдох – символическую попытку вобрать в себя остатки терпения из атмосферы того, что явно превратилось в сумасшедший дом на колесах. Потом выдохнул, чтобы успокоиться.