- Это лишь временное поражение, Нат, - к моему удивлению, заговорил сэр Барнаби. – Ты сказал, что она просыпалась, пыталась даже заговорить. Это хорошие новости. Понадеемся, что она скоро выздоровеет и снова споет для нас.
Его слова прогнали туман в моей голове.
Я не буду петь. Это вернет ту тьму. И я потеряю себя.
Я поднял себя, решив сказать им это. А потом вдруг вспомнила о женщине в сарае.
Я побежала по ступенькам как можно быстрее и ворвалась в комнату.
- Люси! – воскликнул Пенебригг. – Тебе не стоило покидать постель.
Я прижалась к стене.
- Кто-то в сарае Аристотеля.
Нат тут же убежал.
- Я за тобой, - крикнул ему Пенебригг. – Сэр Барнаби, посторожите заднюю дверь? – а мне он сказал. – Прячься, милая. В шкафу там есть скрытая дверца, что ведет в подвал. Если нужно, там есть выход наружу.
Я все еще пыталась понять, как работает механизм в шкафу, когда услышала, как открылась задняя дверь. Я пригнулась, и дверь закрылась с хлопком.
- Видите? – голос Ната был тихим и тревожным. – На ее руке метка Певчей!
Еще одна Певчая? Здесь?
Я выглянула. Пенебригг стоял ко мне спиной, в его руке была палка. Нат удерживал нарушителя. Я узнала серебряные волосы и белое лицо женщины из переулка. И я узнала метку на ее руке, белый завиток, как и у меня.
Она вырывалась, длинные бусы при этом позвякивали. Нат с удивлением отдернул руку.
- Она меня укусила!
Пенебригг заговорил громогласным тоном, таким я его еще не видела.
- Кто вы, мадам? И что вы делали в нашем дворе?
В свете свечи глаза женщины пылали злостью. Но она не говорила.
Сэр Барнаби вышел к свету. Я была удивлена, что и он был с пленником, и этот был в плаще с капюшоном.
- Может, она расскажет больше.
- Снимите капюшон, – приказал Пенебригг.
Дрожащая рука сдвинула капюшон.
Я вскрикнула.
Это была Норри.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
ВОССОЕДИНЕНИЕ
- Ты хоть понимаешь, как я переживала? – Норри прижала меня к себе. – Мне чуть не стало от этого плохо.
Я лишь с облегчением выдохнула. Норри была невредимой. Она была здесь. Моя песня ее не убила.
- Как только я услышала твое пение, мое сердце стало водой, - сказала Норри. – Я не знала, что делать. Что бы сказала твоя мама…
- Почему ты не отдала ее письмо? – я старалась говорить без укора, но слова вылетели сами. – Почему не сказала, что она была Певчей?
- Сказала? – Норри отпрянула. – О, дитя, я не могла!
- Но если бы я знала…
- Твоя мама сказала оберегать тебя. И не давать тебе петь, пока ты не будешь взрослой.
- Пока не исполнится двадцать один?
Норри замешкалась.
- Нет. Певчие обретают силы в пятнадцать.
- Мне и есть пятнадцать.