— Когда можно будет уйти? — интересуется Аня. — Ненавижу корпоративы!
— Прямо сейчас, — отвечаю я.
— Ты не обидишься?
— Нет. Я сама скоро уеду: хочу провести отпуск у родителей.
— Тоже мне отпуск! Ты в четверг уже будешь на работе.
— Этого хватит, — я улыбаюсь.
— Ладно, я поехала. До четверга.
Она встает, снимает свою куртку с вешалки и, по пути одеваясь, направляется к выходу. Но я недолго наслаждаюсь одиночеством: ко мне подсаживается Шаров.
— Признайся, крошка Мэри, как тебе удалось влезть в «Оушен»? — спрашивает он, и черти в его глазах танцуют сальсу.
Кому-нибудь другому я бы ответила, что сделка с «Оушен» — это показатель моего профессионализма и деловой хватки, но только не Шарову. Почему он вообще интересуется?
— Вообще-то, это заслуга Вити, — изображаю улыбку.
— Да ладно? А кто прислал цветы, тоже не расскажешь?
К чему он клонит?! Сохраняю внешнее спокойствие, хотя по спине пробегают мурашки: вверх, вниз и снова вверх.
— Ты слишком любопытный, Георгий.
— А ты — зануда, — он морщит нос. — Лучше я вернусь к Алевтине.
— Удачи.
Как только Шаров уходит, его место сразу же занимает Рябинов, разгоряченный парой литров, а, может, и больше, эля.
— Куда Безухова делась? — спрашивает он.
— Ей срочно пришлось уехать: какие-то семейные проблемы.
— У нее? — он смеется. — Она же не замужем!
— Я тоже, если ты не забыл.
— Я не успеваю следить за твоей личной жизнью! — его смех становится еще громче.
Я достаю из пачки сигарету и закуриваю.
— Варнас, бросай курить: тебе это не идет!
— По-моему, ты должен петь мне дифирамбы, а не отчитывать, — язвительно произношу я.
— Так о тебе же забочусь!
— Ну-ну.
— Что хотел Шаров?
— Узнать подробности сделки с «Оушен». Я сообщила, что это твоя заслуга, — выпускаю струйку дыма. — Но я нахожу его интерес нездоровым.
Рябинов сразу же делается серьезным. Видимо, он тоже не доверяет Шарову.
— Ты мне лучше вот что скажи: Терехов прислал цветы?
Причем здесь Терехов? Разве это так важно? Мне не раз присылали цветы на работу — клиенты, поклонники, даже родители — на прошлый день рождения. Прежде никого не волновала личность отправителя, так что же изменилось теперь?
— Без комментариев.
— Значит, он. Я-то заметил, как он на тебя пялился на той встрече. Будь осторожней, он тот еще козел!
Козел? После вчерашнего ужина Феофан Эрнестович вызывает у меня другие ассоциации. Без сомнения, местами он крайне самодоволен, но в общем и целом производит положительное впечатление. Что-то в нем есть такое… «Даже не думай!», — здравый рассудок топает ногами.
— Странно слышать это от тебя. По-моему, это ты развлекался с его женой.