Мельник ужасающе храпел и стонал. Одурманенный пивом, мужик раскачивался вправо и влево, чему-то улыбался и рассуждал вслух:
— Ну, и продам!.. А что? Нельзя, что ли? Лучше мне в чужой стороне купить пятнадцать моргов хорошей, настоящей земли, чем биться здесь на десяти негодных, да еще по соседству с Ясеком Гжибом. Они со стариком вовсе меня заедят… Продать так продать, но чтоб сразу…
Он встал, словно собираясь сейчас же идти к нотариусу. Вспомнив, однако, что до нотариуса далеко, он снова опустился на сенник и тихо засмеялся. Крепкое пиво, выпитое на голодный желудок, совсем его разморило.
Вдруг на фоне освещенного окна показался какой-то силуэт. Кто-то со двора пытался заглянуть в кухню.
Мужик машинально подошел к окну. Взглянул, мигом протрезвел… и выбежал из кухни. От скрипа дверей сонный батрак заворочался и выругался, но Слимак ничего не замечал. Трясущимися руками он нащупал в сенях щеколду, толкнул дверь, и его обдало морозным воздухом.
Во дворе перед домом стояла женщина и заглядывала в окно. Слимак бросился к ней, схватил за плечи и в ужасе прошептал:
— Это ты, Ягна?.. Ты?.. Побойся бога, что ты делаешь? Кто тебя одел?
Действительно, это была Слимакова.
— Сама я оделась, только с башмаками никак не могла управиться, вишь, как нескладно обулась… Ну, пошли домой, — сказала она, потянув его за руку.
— Куда же домой? — ответил Слимак. — Ты, знать, совсем больна, раз не помнишь, что у нас сгорели и дом и рига… Ну, куда ты пойдешь по такому морозу?
В саду залаяли волкодавы Хаммера; Слимакова повисла на руке мужа, упорно повторяя:
— Пошли домой… Пошли домой! Не хочу помирать в чужом углу, словно побирушка… Не! Я сама хозяйка… Не хочу брататься со швабами, а то ксендз не окропит мой гроб святой водой…
Она тянула мужа, и он шел. Так они добрели до ворот, потом вышли за ворота, потом дальше — к замерзшей реке, только бы скорей дойти до жилья. За ними с бешеным лаем бежали собаки и рвали на них одежду.
Они молча шли. Наконец у реки Слимакова, выбившись из сил, остановилась и, передохнув немного, заговорила:
— Ты думаешь, я не знаю, что немцы тебя окрутили и что ты хочешь продать им землю?.. Может, не правда?.. — прибавила она, дико глядя ему в глаза.
Слимак опустил голову.
— Ах ты продажная душа!.. Отступник проклятый! — вдруг взорвалась она, грозя ему кулаком. — Землю свою продаешь?.. Этак ты и самого господа Иисуса Христа продашь!.. Прискучило тебе честно жить, как подобает хозяину, как жил твой отец? Бродяжничать захотел? А Ендрек что будет делать?.. Ходить за чужой сохой?.. А меня ты как похоронишь?.. Как хозяйку или как побирушку какую?..