|
| Nor did his looks belie his reputation and his manner. | Под стать этой громкой славе была и внешность Даусета и все его повадки. |
| Physically, he guaranteed all that Daylight knew of him. | Харнишу, столько слышавшему о нью-йоркском миллионере, казалось, что Даусет должен быть именно таким. |
| Despite his sixty years and snow-white hair, his hand-shake was firmly hearty, and he showed no signs of decrepitude, walking with a quick, snappy step, making all movements definitely and decisively. His skin was a healthy pink, and his thin, clean lips knew the way to writhe heartily over a joke. He had honest blue eyes of palest blue; they looked out at one keenly and frankly from under shaggy gray brows. | Это был шестидесятилетний, убеленный сединами старик, но руку он пожимал крепко, и вообще в нем не замечалось никаких признаков дряхлости; походка оставалась быстрой и упругой, все движения были уверенные, решительные; на щеках играл здоровый румянец, тонкие, хорошо очерченные губы умели весело улыбаться в ответ на шутку, ясные светло-голубые глаза под косматыми седыми бровями пытливо и прямо глядели в лицо собеседнику. |
| His mind showed itself disciplined and orderly, and its workings struck Daylight as having all the certitude of a steel trap. | Все в Даусете выдавало ум трезвый и уравновешенный, и так четко работал этот ум, что Харниш мысленно сравнивал его со стальным механизмом. |
| He was a man who KNEW and who never decorated his knowledge with foolish frills of sentiment or emotion. | Даусет все знал и никогда не разбавлял свою мудрость проявлениями жеманной чувствительности. |
| That he was accustomed to command was patent, and every word and gesture tingled with power. | Привычка повелевать сквозила во всем его облике, каждое слово, каждый жест свидетельствовали о могуществе и власти. |
| Combined with this was his sympathy and tact, and Daylight could note easily enough all the earmarks that distinguished him from a little man of the Holdsworthy caliber. | В то же время он был приветлив и чуток, и Харниш отлично понимал, как далеко до Даусета такому мелкому дельцу, как Голдсуорти. |
| Daylight knew also his history, the prime old American stock from which he had descended, his own war record, the John Dowsett before him who had been one of the banking buttresses of the Cause of the Union, the Commodore Dowsett of the War of 1812 the General Dowsett of Revolutionary fame, and that first far Dowsett, owner of lands and slaves in early New England. | Знал Харниш и о происхождении Даусета, предки которого принадлежали к первым поселенцам Америки, о его заслугах в войне с Испанией, о его отце Джоне Даусете, который вместе с другими банкирами оказывал помощь Северу в борьбе с Югом, о коммодоре Даусете, герое кампании 1812 года, о генерале Даусете, заслужившем боевую славу в войне за независимость, и, наконец, о том далеком родоначальнике, который владел землями и рабами в Новой Англии на заре ее истории. |