|
| He bought them all, paying from twenty to fifty dollars each for them. They were beautiful and honest things, and he decorated all the available wall-space of his bedroom with them. | Он беспрекословно скупал их по цене от двадцати до пятидесяти долларов за штуку - они нравились ему: это были красивые и честно сработанные уздечки, и он украсил ими все свободные простенки своей спальни. |
| The grim Yukon life had failed to make Daylight hard. | Суровая жизнь на Юконе не ожесточила Элама Харниша. |
| It required civilization to produce this result. | Для этого потребовалось влияние цивилизации. |
| In the fierce, savage game he now played, his habitual geniality imperceptibly slipped away from him, as did his lazy Western drawl. | В беспощадной, свирепой игре, которую он вел теперь, он мало-помалу вместе с медлительным говором Запада утрачивал свойственное ему добродушие. |
| As his speech became sharp and nervous, so did his mental processes. | Не только речь его стала порывистой и резкой -нрав у него сделался таким же. |
| In the swift rush of the game he found less and less time to spend on being merely good-natured. | Перипетии азартной игры оставляли ему все меньше досуга для благодушного веселья. |
| The change marked his face itself. The lines grew sterner. | Даже лицо его изменилось, оно стало замкнутым, угрюмым. |
| Less often appeared the playful curl of his lips, the smile in the wrinkling corners of his eyes. | Все реже приподнимались уголки его губ, в морщинках вокруг глаз все реже таилась улыбка. |
| The eyes themselves, black and flashing, like an Indian's, betrayed glints of cruelty and brutal consciousness of power. | В черных и блестящих, как у индейца, глазах появилось выражение жестокости, кичливого сознания своей власти. |
| His tremendous vitality remained, and radiated from all his being, but it was vitality under the new aspect of the man-trampling man-conqueror. | Громадные жизненные силы по-прежнему кипели в нем, перехлестывая через край, но теперь эти силы служили ему для другой цели: он превратился в завоевателя, топчущего своих побежденных врагов. |
| His battles with elemental nature had been, in a way, impersonal; his present battles were wholly with the males of his species, and the hardships of the trail, the river, and the frost marred him far less than the bitter keenness of the struggle with his fellows. | Сражаясь со стихиями, он не знал личной ненависти и злобы; теперь же он воевал против людей; тяжкие лишения, испытанные им на снежной тропе, среди пустынного Юкона, в лютый мороз, несравненно меньше сказались на нем, чем ожесточенная война со своими ближними. |