– И совершенно справедливо, – решительно заявила младшая сестра Веры Николаевны, зрелая девица со строгим взглядом и мягким очертанием соблазнительных губ. – Это просто средневековье – в каких условиях у нас живут и трудятся рабочие! Свиньи, и те лучше живут! А ограничение рабочего дня до одиннадцати с половиной часов даже недостаточно, я это Александру Владимировичу уже не раз говорила!
– Боже мой, Анна Николаевна, и откуда вы только эти идеи берете? – воскликнула майорша Лидия Павловна. – Вам, голубушка, все это зачем? Хорошенькая девушка, а рассуждаете…
– Не обращайте на нее внимания, Лидия Павловна, – прервала майоршу Вера Николаевна. – Анечка у нас девушка современная, а они теперь все увлечены либеральными идеями. Но у нас здесь не митинг, а именины! – обернулась она к сестре. – А потому все споры долой. Иван Петрович, помнится, вашему фанту выпало страшную историю рассказывать?
Лица присутствующих стали оживленнее.
– Просим, Иван Петрович, просим. Только, пожалуйста, таинственную, – весело попросила Анна Николаевна, бросая на надворного советника чуть ироничный взгляд, и на губах ее заиграла лукавая улыбка, сделавшая ее лицо еще милее.
Раевского этот взгляд определенно смутил.
– Я, право, господа, не мастер. Да и не знаю я ничего. Может, я лучше по примеру Василия Даниловича стихи почитаю?
– Вот еще! – категорически возразила Вера Николаевна. – Никаких стихов. Если выпала страшная история, то, стало быть, должны рассказать. Таковы правила. И чтобы обязательно была настоящая!
– В самом деле, Раевский, не упрямься, голубчик, – прогудел его приятель-майор, подливая себе наливки. – Чтобы при твоей профессии страшных историй не знать? Не поверю. Кокетничаешь, как барышня. Стыдно!
– Да – право, ничего интересного. Грубость, гадость и ничего таинственного, – не сдавался гость.
– Господа, – капризно обратилась к собравшимся Вера Николаевна, – повлияйте хоть вы на господина Раевского! И вообще, я сегодня именинница, мне никто не смеет отказывать!
– Иван Петрович, не огорчай именинницу! Уважь компанию, расскажи какой-нибудь анекдот пострашнее, чтобы дамы могли поохать всласть, – снова обратился к Раевскому Федор Дмитриевич и лукаво подмигнул.
– Никаких анекдотов! – немедленно воспротивилась Анна Николаевна. – История должна быть исключительно правдивой. И чур, имена не менять!
– Как скажете, – вздохнул загнанный в угол следователь. – Только уж не взыщите, рассказчик из меня не ахти. Да и на ум не приходит ничего.
Наконец, помолчав минуту-другую и подкрутив кончики усов, он решился.