А. М. Горький в своей рецензии о Нижегородской выставке дает убедительное описание картины, отмечает выразительность и разнообразие всех фигур, характерных и правдивых. «Из деревянной маленькой церкви идут священники с хоругвями. Над церковью – стая голубей, спугнутая с колокольни посадскими девицами. Всюду, по горе, около Минина и его кафедры, – толпа, волнующаяся, крикливая, охваченная огнём сознания своей задачи. Убогий нищий, с костылём под мышкой – срывает со своей шеи крест, и лицо его взволнованно, бледно. Здоровенный мясник, засучив рукава, готов хоть сейчас бить поляков, мускулы голых рук напряжены, лицо – зверски свирепо, изо рта, должно быть, летят «крылатые слова». Парень с глупой круглой рожей суёт Козьме кожаную кису. Вершник пробивается сквозь толпу, окутанную облаком пыли и льющуюся широким потоком из ворот башни старого, видавшего мордву и татар, кремля, крепко осевшего там, на горе, высоко над толпой.
Толпа льёт с горы лавиной, она чувствуется и за серой угрюмой стеной Кремля. Седобородый мужик истово крестится, – он только что положил к ногам Козьмы икону в ризе; татарин в малахае смотрит из-за чьего-то плеча испуганными, но любопытными глазами на оратора-мясника; белоголовая девочка, держась сзади за шубенку матери, несущей к бочке свои платья, – улыбается блеску кубков и братин, лежащих на земле. Отовсюду тащат платья, ларцы, посуду из серебра; штоф, парча, шёлк валяются кучами под ногами людей. Красавица боярыня с жгучими глазами и матово-бледным лицом вынимает серьги из ушей. Неподалеку от неё какой-то странник – плут, пьяница, судя по его роже, – подняв к небу руки, важно проповедует что-то. Позади Минина молодой стрелец, взмахнув в воздухе тяжёлой секирой, орёт во всё горло, и глаза его налиты кровью…
Толпа Маковского глубоко народна – это именно весь нижегородский люд старого времени собрался отстаивать Москву и бескорыстно, горячо срывает с себя рубаху в жажде положить кости за родную землю. Видишь, что это именно весь нижегородский народ; весь Нижний встал на ноги и рычит и мечется с силой ужасной, готовый всё ломить сплеча…» [28].
Обилие вещей и драгоценностей, которые так любил писать К. Е. Маковский, здесь уместно, нагромождение их осмысленно, и при большей содержательности картины они не становятся самоцелью. Общее впечатление от картины очень верно выражено Горьким: «Работа кажется спешной, точно художник, против своего обыкновения, на этот раз позабыл отделать детали. Но присматриваешься – и первое впечатление совершенно стушёвывается. На полотне выступают яркие, живые пятна, и когда наконец снова сольёшь их в одно целое – картина уже не та, которую увидал в первый момент, – это – оставляя вне обсуждения технику – живая вещь, крупный исторический жанр, интересный и очень красивый» [29].