– Еще найдется ли работа, – заметила Лиля. – Распределение-то отменили.
– Найдется, – отмахнулась от нее Нэла. – Хотела за мужем быть, как за каменной стеной? Что хотела, то получила. Ну так расслабься и получай теперь удовольствие.
Таня, если б ей такое сказали, разозлилась бы точно. А Лиля вроде бы даже не заметила, что Нэла ее обижает. Или вправду ничего обидного нет в этих словах, а просто Таня не понимает, как устроена жизнь людей, собравшихся сегодня у Гербольдов в саду? И Венина тоже… Непонятность его жизни она чувствовала особенно остро, и это ее беспокоило.
– Как тебе в Германии? – спросил Нэлу парень в свитере и джинсах.
«Зря я насчет одежды переживала, – подумала Таня, глядя на него. – Тоже могла бы в ливайсах ношеных прийти, никто б не удивился».
Правда, платье из тафты ей ужасно нравилось, а Нэла к тому же сказала, что оно обольстительное, особенно вместе с болеро, и от этого слова у Тани даже в животе защекотало, будто из-за обольстительного платья что-то необыкновенное должно с ней произойти.
– Грандиозно мне в Германии, – ответила Нэла. – Берлин сумасшедший город, скоро будет интереснее Парижа.
– Ну да! – недоверчиво проговорил кто-то; в общем кружении лиц и голосов Таня не поняла, кто именно.
– Да-да, – уверенно заявила Нэла. – Берлин сумасшедше молодой, просто молодой-молодой, жизнь кипит, искусство самое авангардное. Мне там нравится!
Это последнее наверняка было для нее главным доказательством того, что Берлин самый прекрасный город на свете.
– Не знаю, – пожала плечами Лиля. – Я бы не смогла.
– Что не смогла бы? – не поняла Нэла.
– Одна в чужой стране… Тоскливо же.
– Тоска – последнее, что можно почувствовать в Берлине, – пожала плечами Нэла. – И то это будет творческая тоска. А таким, как я, она только на пользу.
Что Нэла делает в Берлине, Таня, конечно, не знала, но словам ее поверила сразу. И что значит «таким, как я», было ей понятно. Да это, ей казалось, каждому будет понятно, стоит только глянуть на сверкающие Нэлины глаза и на то, как разлетаются пряди ее волос, когда она смеется или встряхивает головой, будто норовистая лошадка.
– Я бы в Германию тоже поехал поучиться, – сказал Ваня. – Не искусствоведению, конечно.
– Почему «конечно»? – возмутилась Нэла. – Считаешь, я учусь второстепенному?
– Ты учишься первостепенному. – Ваня сказал это так спокойно, что сразу было понятно: говорит что думает, и как он думает, так и есть. – Для тебя. А для меня первостепенной была бы стажировка в немецком авиапроме. Он в основном в Гамбурге сосредоточен. И сейчас у него как раз подъем существенный. Интересно было бы разобраться, почему.