| There they sat about the table, workers in God's vineyard, unparalleled connoisseurs of human nature, soldiers of love: Wally, the beautiful, whose white fox somebody had stolen recently during a night ride in a taxi; Lina with the wooden leg, who yet always found a lover; Fritzi, the gay, who was in love with the flat-footed Alois, though she could have had a house of her own and a friend, whom she refused; Margot of the red cheeks who always wore housemaid's clothes and thereby picked up smart lovers; Marion, the youngest, radiant and carefree; Kiki, who did not count as a man because he wore women's clothes and made up; Mimi, the poor creature, who with her forty-five years and varicose veins found the going always hard; a couple of barmaids, and some dining partners whom I did not know; and finally, the second guest of honour, little, grey and shrivelled as a winter apple- "Mother," the confidante of everybody, comfort and support of all night walkers. Mother of the sausage stall at the corner of Nikolaistrasse, at night a travelling kitchen and exchange bureau, where together with her Frankfort sausages she sold on the quiet cigarettes and rubber goods, and could always be counted on for a loan. | Вот они сидят за одним столом - эти труженицы на виноградниках господа бога, безошибочно знающие людей, солдаты любви: красавица Валли, у которой недавно во время ночной прогулки на автомобиле украли горжетку из белого песца; одноногая Лина, ковыляющая на протезе, но все еще находящая любовников; стерва Фрицци, которая любит плоскостопого Алоиса, хотя уже давно могла бы иметь собственную квартиру и жить на содержании у состоятельного любовника; краснощекая Марго, которая всегда разгуливает в платье горничной и на это ловит элегантных клиентов, и самая младшая - Марион, сияющая и бездумная; Кики -который не может считаться мужчиной, потому что ходит в женском платье, румянится и красит губы; бедная Мими, которой все труднее ходить по панели, - ей уже сорок пять лет и вены у нее вздулись. Было еще несколько девиц из баров и ресторанов, которых я не знал, и, наконец, в качестве второго почетного гостя маленькая, седая, сморщенная, как мороженое яблоко, "мамаша" - наперсница, утешительница и опора всех ночных странниц, - "мамаша", которая торгует горячими сосисками на углу Николайштрассе, служит ночным буфетом и разменной кассой и, кроме своих франкфуртских сосисок, продает еще тайком сигареты и презервативы и ссужает деньгами. |