|
| They were quiet and unterrifying. | Они были безмолвны и вовсе не страшны. |
| Cars hooted close by them and the light of the headlamps wiped across their weather-worn inscriptions. | Мимо них проносились, гудя, автомашины, и лучи от фар стремительно пробегали по выветрившимся строкам эпитафий. |
| I sat a long while and thought of all sorts of things. | Так я просидел довольно долго, размышляя о всякой всячине. |
| Among others, of how we came back from the war, like miners from a pit disaster, young and disillusioned of everything but ourselves. | Вспомнил, какими мы были тогда, вернувшись с войны, - молодые и лишенные веры, как шахтеры из обвалившейся шахты. |
| We had meant to wage war against the lies, the selfishness, the greed, the inertia of the heart that was the cause of all that lay behind us; we had become hard, without trust in anything but in our comrades beside us and in things-the sky, trees, the earth, bread, tobacco, that never played false to any man-and what had come of it? | Мы хотели было воевать против всего, что определило наше прошлое, - против лжи и себялюбия, корысти и бессердечия; мы ожесточились и не доверяли никому, кроме ближайшего товарища, не верили ни во что, кроме таких никогда нас не обманывавших сил, как небо, табак, деревья, хлеб и земля; но что же из этого получилось? |
| All collapsed, perverted and forgotten. | Все рушилось, фальсифицировалось и забывалось. |
| And to those who had not forgotten was left only power-lessness, despair, indifference and schnapps. | А тому, кто не умел забывать, оставались только бессилие, отчаяние, безразличие и водка. |
| The day of great dreams for the future of mankind was past. | Прошло время великих человеческих мужественных мечтаний. |
| The busy-bodies, the self-seekers triumphed. | Торжествовали дельцы. |
| Corruption . . . | Продажность. |
| Misery . . . | Нищета. * * * |
| You are well off, you are alone, Hasse had said. | "Вам хорошо, вы одиноки", - сказал мне Хассе. |
| All very well-the man who is alone cannot be forsaken. | Что ж, и впрямь все отлично, - кто одинок, тот не будет покинут. |
| But sometimes, at night, the whole artificial structure collapses, life turns into a sobbing insistent melody; out of the senseless grinding of the everlasting barrel organ, rises up a whirlwind of wild desires, cravings, melancholy, hope, without direction seeking an object. | Но иногда по вечерам это искусственное строение обрушивалось и жизнь становилась рыдающей стремительной мелодией, вихрем дикой тоски, желаний, скорби и надежд. Вырваться бы из этого бессмысленного отупения, бессмысленного вращения этой вечной шарманки, - вырваться безразлично куда. |