судить опасно.
Суббота, 17 ноября 1877 года
Г-н Робер-Флёри был недоволен тем, что недостает сходства; вообще, я схватываю сходство хорошо, а достоинства, которые уже при нас, никуда от нас не денутся, поэтому я не тревожусь. Еще исправлюсь.
Подвели итоги конкурса, участвовало восемнадцать учениц. Я тринадцатая. Значит, после меня еще пять. Не так плохо. Первое место заняла полька. Это неправильно. Меня похвалили за обнаженную натуру. <…>
Зато мой набросок оказался самым законченным.
– Все это за какой-то час! – вскричал г-н Робер-Флёри. – Да она с ума сошла!
Кроме того, должна вам сообщить, что г-н Жюлиан и другие говорили в мастерской у мужчин, что рука, манера и способности у меня совершенно не женские и хотелось бы, мол, знать, не было ли у меня в семье человека, от которого я могла бы унаследовать такой талант, и такую силу, даже напористость в рисунке, и такое усердие к работе. Какая все-таки нелепость, что я еще не могу делать композиции! Мне не дается правильное соотношение между персонажами. Попробовала нарисовать сцену из жизни мастерской. Ну и ничего не выходит, просто ни на что не похоже. Правда, я работала наудачу, из головы, и потом, я раньше никогда не обращала внимания на то, как изображать идущих людей. Нет… это ужасно! Такой гений, как я, должен был бы все делать, не глядя и не зная…
<…>
Пятница, 23 ноября 1877 года
<…> Эта негодница Бреслау сделала композицию: «В понедельник утром, или Выбор натурщика». Там вся мастерская, и Жюлиан, а рядом и я, и Амели, и т. д. Сделано правильно, перспектива прекрасная, уловлено сходство, словом, все. Кто умеет такое, того ждет великая будущность.
Угадали, не правда ли? Я завидую. И хорошо: это меня подтолкнет. Но я рисую уже шесть недель!
Бреслау начала раньше, и мне ее никогда не догнать. Нет, через два или три месяца я научусь рисовать, как она, то есть очень хорошо. Впрочем, я рада, что у меня есть достойная соперница; с прочими впору уснуть.
Желать через шесть недель занятий рисовать как мастер – это даже некрасиво! <…>
Вторник, 27 ноября 1877 года
После совещания с гг. Робером-Флёри, Буланже и Лефевром[101] г-н Жюлиан поднялся к нам немного смущенный и сказал примерно следующее: «Сударыни, как вам уже известно, медаль завоевала мадемуазель Дельсарт[102] (француженка); кроме ее этюда, жюри оценило только шесть работ. Остальных лишь признали достойными участвовать в ближайшем конкурсе, а три последних будут тянуть жребий, что должно, без сомнения, утешить самолюбие участниц…»
Внутренний голос сказал мне, что мне придется тянуть жребий; в этом не было бы ничего удивительного, но я этого очень боялась. В конце своей короткой речи, которая произвела на присутствующих значительное впечатление, он добавил: