| Смутный свет безлунной ночи искажал перспективу. |
| The snow caught it and threw it back diffusedly. | Снег где-то перехватывал этот рассеянный свет и отражал его. |
| Houses seemed farther away and woods nearer than they actually were. | Дома казались дальше, леса ближе, чем на самом деле. |
| There was a smell of strangeness and of danger. | Пахло чужбиной и опасностью. |
| The summer of 1940 in France. | Лето 1940 года во Франции. |
| The stroll to Paris. | Прогулка в Париж. |
| The howling of the Stukas over a disconcerted land. | Завывание пикирующих бомбардировщиков над растерявшейся страной. |
| Roads jammed with refugees and with a disintegrating army. | Дороги, забитые беженцами и остатками разбегающейся армии. |
| High June, fields, woods, a march through an unravaged landscape. And then the city, with its silvery light, its streets, its caf?s, opening itself without a shot fired. | Середина июня, поля, леса, марш по нетронутой войной местности, потом столица, залитая серебряным сиянием, улицы, кафе, - столица, сдавшаяся без единого выстрела. |
| Had he thought then? | Думал ли он тогда о чем-нибудь? |
| Had he been disturbed? | Испытывал ли тревогу? |
| No. | Нет. |
| Everything had seemed right. | Все казалось правильным. |
| Germany, set upon by war-hungry enemies, had defended itself, that was all. | На Г ерманию обрушились кровожадные полчища, и она оборонялась, - вот и все. То, что противник был плохо подготовлен и едва сопротивлялся, не казалось тогда Греберу противоречием. |
| And later, in Africa, during the enormous daily advances, in the desert nights full of stars and the clatter of tanks, had he thought then? | А после, в Африке, во время решающих этапов наступления, в пустыне, ночами, полными звезд и грохота танков, думал ли он тогда? |
| No-not even during the retreat. | Нет, он не думал, даже когда армия отступала. |
| It had been Africa, a foreign land, the Mediterranean lay between, then France and only after that came Germany. | Это была Африка, неведомые заморские края; посредине лежало Средиземное море, а за ним была Франция, и только потом уж Германия. |
| What was there to think about in that, even if it were lost? | Чего там было думать, даже если и приходилось отступать? |
| One couldn't win everywhere. | Нельзя же везде одерживать победы! |
| But then Russia had come. | И вот - Россия. |
| Russia and the defeats and the flight. | Россия, и поражения, и бегство. |
| And this time no sea lay between; the retreat went straight toward Germany. | Это уже не где-то за морем; отступление вело прямиком в Германию. |
| And it was not just a few corps that had been defeated, as in Africa-the whole German army had gone back. |