Ставить крепости русскому войску практически никто не препятствовал. Восстанавливались и полуразрушенные, к примеру, тот же Самандар, старая столица Хазарского каганата.
«А ведь когда-то я уже проходил возле этих мест, только с автоматом, — подумал воевода, рассеянно озирая окрестности. — Только тогда где-то в этом районе была станица Шелковская, и генерал, криво морщась, хмуро инструктировал меня, чтобы мои гаврики, увидев какие-нибудь древние развалины, не вздумали бросать туда гранаты, потому что ему звонили из министерства, в которое обращались встревоженные археологи. Эх, милые красавицы-казачки, левая, но вполне приличная водка… Господи, как давно все это было. Да теперь оно, пожалуй, может и не повториться. Ведь если сейчас я поставлю здесь город, то о какой станице может идти речь? Вот тебе и раз…» — Вячеслав даже опешил от такого поворота событий.
А ведь поворачивал их он сам, простой ряжский парень, которому волей судьбы выпало…
«Нет уж, — решительно заявил он сам себе. — Выпало очень даже неплохо. Конечно, работы — непочатый край, но зато как интересно! Иной бы полжизни отдал, чтоб, так сказать, приобщиться и тоже поучаствовать, ан нет, брат, шалишь. А мне вот свезло».
— Как крепость назовем, воевода? — подъехал в это время к нему один из тысяцких. — Может, Грозный?
Вячеслав даже вздрогнул.
— Перебьются, — ответил он загадочно. — Здесь же осетины, ой, то есть ясы обретаются. Так нечего и мудрить. Назовем по их имени — Яссы.
— Это как Касожск и Черкассы, что мы поставили?
— Точно. Тогда все, кто сюда едет, сразу будут знать, на землях какого племени стоит этот город. Удобно, — пояснил Вячеслав.
— А следующий как величать станешь? — не отступал тысяцкий. — Там-то какие племена водятся?
— Да пес их разберет, — с каким-то мстительным злорадством ответил Вячеслав, но тут же урезонил себя: «Чего злиться, когда те люди, которые сейчас здесь живут, ничего плохого еще не сделали, а теперь, пожалуй, уже и не сделают, причем никогда. Да-а-а, страшное дело — война, особенно между своими. Ну, почти своими, — тут же поправился он. — Озлобленность, месть, ярость, ненависть — сплошной негатив. Вон уже сколько лет прошло, а я еще не угомонился. Нехорошо».
— Дальше, где Терек на два рукава раздваивается, Кизляр поставим, а крепостцу у самого моря назовем Россоградом, — уже гораздо спокойнее ответил он.
Базы в Прикаспии были необходимы, поэтому, несмотря на то что время стало поджимать, Вячеслав успел поставить еще одну крепость в устье реки Сулак. Неизбежные задержки неумолимо съедали время, так что лишь в начале октября изрядно поредевшее войско — в гарнизонах в Крыму и на Кавказе осталась добрая половина пехоты и треть конницы — повернуло по морскому берегу строго на юг, в сторону Железных ворот.