— Твою мать обманули мошенники-сектанты.
Дальше?
Дальше.
Сендзёгахара сильно закусила нижнюю губу.
— О-однажды в наш дом вместе с матерью пришёл глава этой секты.
— Глава. Пришёл глава и?
— Он говорил об очищении...
— Очищение? Об очищении? Говорил об очищении, а сделал?
— Он сказал это ритуал... мне... — с болью в голосе говорила Сендзёгахара. — И... набросился на меня...
— Набросился... избил? Или в сексуальном плане?
— В сексуальном... Да, этот мужчина меня... — с борьбой продолжала Сендзёгахара. — Попытался меня изнасиловать.
— Вот как... — спокойно кивнул Ошино.
Так вот откуда у Сендзёгахары...
Такое неестественное сильно чувство нравственности...
Её настороженность.
Всегда настороже и склонна к атакам.
Это всё объясняет.
Поэтому она так сильно отреагировала на белую робу Ошино.
Для не особо разбирающейся в этом Сендзёгахары что синто, что секта — всё едино.
— Дрянной священник...
— Если только смотреть со стороны буддизма. Существуют религии, проповедующие братоубийства. Всё относительно. Но попытался... значит, не смог?
— Я ударила его шиповкой по голове.
— Смело.
— У него изо лба потекла кровь... Он скорчился от боли.
— И ты спаслась?
— Спаслась.
— Разве это не хорошо?
— Но моя мать даже не собиралась мне помочь.
Всё также глядя в сторону.
Сендзёгахара равнодушно.
Равнодушно отвечала.
— Даже наоборот... Она отругала меня.
— Только лишь?
— Нет... Я ранила их лидера... и мою маму...
— Её наказали? — закончил Ошино за неё.
Можно было догадаться и без него, однако это произвело на Сендзёгахару впечатление.
— Да, — послушно подтвердила она.
— Её дочь ранила лидера... Неудивительно.
— Да. Поэтому всё имущество: дом, землю... вплоть до долгов, мы обанкротились. Полностью... полностью обанкротились, тем не менее наше крушение всё продолжается. Она продолжает.
— Чем твоя мама сейчас занимается?
— Не знаю.
— Наверняка знаешь.
— Наверное, всё ещё продолжает верить.
— Продолжает.
— Не учится на ошибках... как бесстыдно.
— И тебе больно?
— Больно.
— Почему больно? Разве она теперь не посторонний человек?
— Я много думаю. Если бы я тогда... если бы я не сопротивлялась, то наверное... всего это бы не случилось.
Всё бы осталось на месте.
Осталось бы.
— Думаешь?
— Да, думаю.
— Правда так думаешь?
— Думаю...
— Тогда вот что, девочка. Твои мысли, — проговорил Ошино. — Как бы не было тяжело, я должна нести эту ношу. Нельзя передать её кому-то другому.
— Кому-то другому...
— Не опускай глаз... Отверзни очи и гляди.
А затем...
Ошино открыл глаза.
И Сендзёгахара вслед за ним.