Нет, здесь работали так, что старики ничего не могли увидеть.
Сабадошу пятьдесят четыре года. Он даже при желании не сумел бы перечесть все случаи грабежей и убийств, расследованные им за долгую жизнь.
По всей вероятности, преступник действовал не в одиночку. Даже более чем вероятно, что он был не один.
В таких случаях начинайте расследование «от печки», поучал их старший группы. Если понадобится, проделайте это пять или десять раз. Сабадош тогда был новичком.
Майор Сабадош весит шестьдесят один килограмм. Его тонких светлых волос пока еще не коснулась седина. За день он выкуривает до полусотни сигарет. Иной раз даже больше.
Фактор времени. За то время, пока они заново проделают рутинное расследование, глядишь, что-нибудь еще произойдет.
Однако майор Сабадош на сей раз не верит в спасительный фактор времени. Сам не знает почему, но не верит.
— Кто там, в коридоре?
— Директор музея и эксперт, приглашенный из Будапешта. И музейный смотритель. Этот утверждает, будто заметил нечто подозрительное.
— Сколько ему лет?
— Под семьдесят.
Майор вытирает потный лоб.
Когда на улице машиной сбивает человека, десяток очевидцев по-своему излагают происшествие, и все говорят вразнобой.
А тут семидесятилетний старик, который, видите ли, что-то заметил.
— Начнем с музейных работников.
Директор музея — сухощавый молодой человек. Носит очки в четыре диоптрии, поэтому движения его неуверенны.
Шесть лет назад он окончил университет.
Директор просит извинить, что говорит сбивчиво и что голос у него срывается. Это он обнаружил трупы.
Столичный эксперт, несмотря на жару, в пиджаке и при галстуке. Этот не видел трупы убитых.
Майор Сабадош задает вопрос относительно ценности похищенных статуэток.
Директор в отчаянии разводит руками. Он не искусствовед, а археолог. Оценить стоимость похищенного не.
Эксперт поправляет галстук. Ощущая лежащее на нем бремя ответственности, откашливается, прежде чем заговорить.
— Я принимал участие в подборе экспонатов выставки. Поэтому материал мне более-менее знаком. Разумеется, необходимо проконсультироваться с коллегами. Сам-то я специалист по египетской терракоте.
— Тогда скажите о том, в чем сведущи.
— Полагаю, не будет большой ошибки прибегнуть к обобщениям. И, разумеется, я должен буду проверить свои утверждения.
Он снова откашливается.
— Характерная особенность выставки заключается в том, что ни один из экспонатов не представляет собой уникальной ценности. К примеру, терракотовых скульптурок существует великое множество. Отдельные экземпляры нелегко отличить друг от друга. Это ведь не «Мона Лиза» или полотно Рембрандта. Пользуясь современной терминологией, их можно назвать произведениями декоративно-прикладного искусства. Хотя в сущности это не так. Думаю, сказанное можно отнести также к индийскому, бирманскому и мексиканскому разделам. Конечно, категорически утверждать я не берусь.