- Ладно, - примирительно сказал Каменский. - Читай еще.
…возможно ли русское слово
Превратить в щебетанье щегла,
Чтобы смысла живая основа
Сквозь него прозвучать не могла?..
Каменский поморщился, пожевал полными губами.
- Поучиться бы тебе абстракции, сбить ритм, тогда… может быть… мы и приняли бы тебя… учеником, - сказал он. И спохватился: - А это ты сам написал?
- Это написал Николай Заболоцкий. Был такой русский поэт в древности.
- Я так и знал! - воскликнул Каменский. - Меня не обманешь! Нет, брат! Каждому свое: поэту - поэтово, роботу - роботово. А? Хорошо сказано? Надо где-нибудь использовать.
Он достал книжицу, принялся записывать понравившиеся слова. Удовлетворенный такой поэтической находкой, благодушно разрешил:
- Теперь показывай робота.
- А его нет.
- Как это нет?
- Убежал. За огненным шаром погнался.
- Зачем же ты его отпустил?!
- Ему еще учиться надо.
- Кому учиться? Роботу? Не смеши!
- Надо учиться, - упрямо повторил Ермаков.
- Да чему учиться? Воду качать? В огороде копаться? Мусор убирать? Обнорский сам скажет ему, что надо делать.
- Обнорский? Пусть он сам за собой убирает.
Каменский снова побледнел в гневе, но сдержался, не стал кричать и ругаться.
- Ладно, потом разберемся.
Но теперь не сдержался Ермаков.
- Робовладение тебе не напоминает рабовладение? - сказал он запальчиво.
- Не злоупотребляй каламбурами.
- Это не каламбур, а печальная истина. Рабовладельческая психология не слишком отличается от робовладельческой. А мы, соглашаясь, что одна позорна, даже преступна, по существу, утверждаем другую.
- Робот не человек…
- Не о роботах забота, о робовладельцах. Они-то - люди. Их разлагает эта психология, порождая паразитизм. Роботы создавались для освобождения человека от чрезмерно тяжелого, монотонного, изнурительного труда, а не от всякого. Не от всякого!.. Мы тут создали не Город высокой эстетики, а город бездельников, не умеющих трудиться и презирающих труд…
Он и еще бы говорил на эту тему, да Каменский как-то странно вдруг посмотрел на него и, повернувшись, пошел, почти побежал по тропе к замку. Оглянулся, крикнул издали:
- Ты сумасшедший! Тебя надо изолировать, пока чего-нибудь не натворил!..
- Это они все сумасшедшие, - сказал Ермаков Лене, обалдело смотревшего на него. - Жизнь, какой они живут, ведет не к развитию человека, а к деградации. Много будет бед, может быть, даже жертв. Но беды научат. У кого трудовая наследственность - вспомнят, выживут. Другие погибнут. Не от голода, так от сознания собственной беспомощности. Человек должен уметь делать всё или многое и ценить, любить это свое умение…